Афера

31.10.2013 в 19:34

Пишет  E.Godz:

Сегодня Хэллоуин, я всегда на этот праздник чего-нить выкладываю и всех поздравляю. А еще радуюсь, что Лили Поттер спасла мир! Но сейчас у меня никакой проды нет, поэтому я поделюсь заначкой, хотя собиралась дождаться, пока у меня к ней появится арт, да видать не судьба ))

Название: Афера
Автор: E.Godz
Бета: Serinit
Тип: гет
Пейринг: Рон/Гермиона, ГП/Беллатрикс
Рейтинг: R
Жанр: AU, OOC, романс, космоопера
Размер: миди (24 тыс. слов)
Статус: закончен
Примечание: здесь нет роковых страстей и межрасовой любви. Тут, в общем-то, и инопланетян даже нет. Зато есть хэ и парочка смутных глубоких мыслей о проблемах современности))
Саммари: В активно заселяемой Солнечной системе Рон Уизли - пилот старенького грузового космического корабля. В компании троицы странных авроров он соглашается доставить с Урана на Марс смертельно опасный груз. Рон просто хочет долететь и получить свои деньги, но у его спутников другие планы.



Пробуждение тем утром не принесло Рону ни малейшего удовольствия. Гермиона включила опостылевшие лампы - а хотелось увидеть солнечный свет, хотя бы такой ущербный, как на Венере - и нашептала на ухо одну из строф любимого ею Шекспира. Уизли был уверен, что произведения древнего поэта не трогают Гермиону. Она просто упивалась тем, что ее назвали в честь одной из героинь Зимней сказки.
Он поднялся неохотно, стараясь не думать о том, что ему предстоит, умылся и позавтракал в полной тишине, потом вышел на связь с космопортом. А теперь наблюдал за тем, как зеленого на экране постепенно становилось больше, чем красного. Рон Уизли нетерпеливо следил за тем, как компьютер отсчитывает проценты, проговаривая про себя каждую новую цифру. Погрузка шла так медленно, что ему хотелось соскочить с места и помочь собственноручно. В этом не было нужды, и никто ему не позволил бы. Авроры, наверное, отстрелили бы ему руки (как в дурном ужастике «Аврор против Чужого») если Рон тронул бы хоть одним перемазанным в машинном масле пальцем их драгоценные коробки. Гермиона справлялась отлично самостоятельно, как всегда.
- Пятьдесят шесть процентов… пятьдесят семь…
Он барабанил пальцами по поручню кресла. Нервозность была вполне объяснима: Рону впервые предстояло везти такой опасный груз. Обычно его старенький грузовой корабль, доставшийся в наследство от отца, возил в своих недрах провизию для колонистов или тюки тканей для технических нужд на дальние спутники. Периодически выпадала работка и поинтересней, однако самым опасным, что он возил до этого, был груз плутония полтора года назад для фабрикантов на Юпитере.
Корпорация щедро платила за «грузы особой важности», однако охотников везти безумно дорогой икарий с одного конца солнечной системы на другой было не так уж много. Пираты шастали в межпланетном пространстве, не боясь ни карательных экспедиций Корпорации, ни шальных комет. И они не колебались бы ни секунды, прежде чем напасть на грузовик, везущий самое лучшее топливо в системе.
- Шестьдесят один… шестьдесят два…
Рон встрепал свои рыжие волосы. Он рисковал жизнью, совершая каждый рейс. Нельзя было предугадать, чем захотят поживиться проклятые стервятники. Частенько они нападали и на корабли с провиантом. Просто при перевозке «особого» груза вероятность нападения возрастала с обычных десяти процентов до девяноста пяти. Гермиона посчитала. Корпорация обещала заплатить двести тысяч галеонов за этот рейс, а корабль давно требовал починки. Гермиона жаловалась на барахлящие тормозные каналы и перебои в вентиляции. Если добавить двести кусков к тому немногому, что Рон успел скопить за несколько лет работы, то можно рассчитывать на ремонт в лучшем доке с оказанием всех услуг, включая перетяжку диванов в игровой, да еще и на небольшой отпуск в настоящем лесу на Земле. Рон считал, что за это стоило рискнуть жизнью. Впрочем, он и не собирался умирать.
- Шестьдесят семь процентов… шестьдесят восемь…
- Аврор Поттер желает подняться на борт, - сообщила Гермиона, отвлекая Рона от созерцания зеленой полосы, напоминающей о раскинувшихся в миллионах световых лет от Урана земных лесах. Рыжий вздрогнул и опять встрепал волосы, почесав затылок.
- Разрешить, - велел он.
Рон поднялся из кресла и потянулся. Рубка была небольшой, тесной для пилота его роста, но за годы полетов он привык. Его никогда не терзала клаустрофобия. Наоборот, здесь, в маленькой рубке в компании спокойной и всезнающей Гермионы, он чувствовал себя защищенным.
Уизли не любил пускать сюда, в сердце своего корабля, чужих, но Поттера он знал неплохо. Они летали вместе два раза: в первый с Венеры на Ганимед с полным трюмом стимуляторов, второй – как раз на Нереиду с тем самым плутонием. Тогда на Рона первый раз напали пираты, и он на всю жизнь запомнил, как милый парень Гарри, игравший с ним в земные ретро-игры всю долгую дорогу, хладнокровно перестрелял их из бластера. Корпорация не зря платила аврорам огромные суммы за охрану своих грузов. С Поттером лететь было не так страшно.
Гарри поднялся на мостик через пару минут. Он был все таким же, каким Рон его помнил: стройный, не слишком высокий и накачанный, но жилистый и подвижный. Темные волосы все так же стояли дыбом, а на носу висели очки-сканеры давно устаревшей модели. Смертельно опасный бластер был легкомысленно засунут в задний карман форменных брюк. Однако форма на нем оказалась новенькая, хоть и небрежно распахнутая, с многочисленными яркими нашивками, и Рон довольно облапил приятеля, пробурчав:
- Поздравляю с повышением, капитан!
- Спасибо, - улыбнулся Поттер. – Правда, прошло уже несколько месяцев.
Рон пожал плечами, извиняясь за опоздание поздравлений.
- Что ж, на этот раз груз, должно быть, и правда опасный, раз меня сопровождает такая важная птица, - усмехнулся Уизли. Он не выдержал и опять потянулся рукой к затылку.
- Ты не представляешь, - покачал головой Гарри. – Лучший совет, который я мог бы дать – не берись за это дело, Рон. Но не могу отказать себе в том, чтобы не порадоваться, что пилотом выбрали все же тебя. С тобой я хотя бы понимаю, чего ждать.
Рон поморщился и все же почесался.
- Нас в этот раз будет трое, - сообщил Гарри.
- Мне говорили, - сморщился Уизли. – Гермиона уже загрузила оборудование для обслуживания троих пассажиров. Но уж не обессудьте, это грузовик, тут с удобствами не особо.
- Мы переживем, - усмехнулся Гарри. – За этот рейс нам заплатят столько, что можно уходить в отпуск года на два и жить припеваючи в роскоши и неге. Не говоря уж о том, что мы привыкли к тесным каютам.
- Да, у меня тоже планы на вознаграждение, - признался Рон, плюхаясь обратно в кресло пилота.
Что-то скрипнуло, и целое мгновение Уизли опасался, что оно опрокинется вместе с ним. Опозориться перед Гарри и лишиться работы из-за плохого состояния грузовика в последний момент не хотелось. Но кресло устояло. – Если, конечно, удастся долететь живыми.
Гарри хлопнул его ладонью по плечу. Кажется, он не заметил проблемы с креслом, так что Рон вздохнул с облегчением.
- Восемьдесят семь процентов… восемьдесят восемь…
- Рон, я даю тебе последний шанс отказаться, - серьезно сказал Поттер, сжимая рукой его плечо. Хватка у него была железная, натренированная в Академии. Рон дернул рукой, освобождаясь, и еще раз порадовался, что никогда не перебегал аврорам дорожку. Во взгляде Поттера промелькнуло что-то настораживающее, а в тоне голоса почти просьба.
- Я в деле, - отмахнулся рыжий. Ему казалось, что он все хорошенько обдумал, прежде чем подписать контракт. Спрыгивать с космолета после взлета было не в его правилах, если, конечно, судно не начинало гореть, а высота была невелика.
- Хорошо, - тяжело вздохнул Гарри. – Гермиона, солнышко, дай мне доступ к системе.
- Через три секунды, Гарри, - отозвался бортовой компьютер.
Рону послышалась улыбка в ее голосе. Аврор Поттер был одним из немногих знакомых рыжего, которых Гермиона одобряла. Такая симпатия немного злила, но Рон одергивал себя: не хватало еще ревновать собственный бортовой компьютер. Поттер вывел на голографический экран изображение и повернулся к Рону.
- Итак, что тебе известно о нашем плане?
- Мы везем икарий для Корпорации, это смертельно опасно, но нам заплатят дофига галеонов, - изложил все, что ему известно Рон. Гарри закатил глаза. Порой он становился занудой не меньше Гермионы. На голографическом экране появилась карта солнечной системы.
- Мы на Миранде, спутнике Урана, - указал он.
- Спасибо, кэп, - фыркнул Рон. То, что Гарри действительно был капитаном, и у Рона непроизвольно получился каламбур, развеселило его, но он попытался сдержать смех.
– Сюда неделю назад с Титании была доставлена крупная партия икария, - продолжил Поттер, не обращая внимания на комментарии Рона. - На местной перерабатывающей фабрике его избавили от примесей и сложили в специальные ящики с кодовыми замками. Код замков известен только Минерве МакГонагалл, личному помощнику директора Дамблдора. В общей сложности это около центнера икария. Нужно объяснять, чем ценны сто килограмм икария?
Рон вздрогнул, тяжело сглотнул и покачал головой. Даже десятилетние школьники знали, что икарий – источник жизни для человечества в космосе. Благодаря ему летали космические корабли, достигая невероятной скорости, функционировала вся техника и не трескалась под давлением обшивка кораблей. Стоило исчезнуть икарию – величайшему открытию человечества - и они перестали бы летать, застряв на разбросанных по солнечной системе спутниках и планетках, компьютеры перестали бы функционировать, лишив их еды, воды и воздуха. Даже старенький грузовичок Рона, даже Гермиона - действовали на икарии. Но за последние десять лет их маленькая команда потратила всего двести грамм, а сейчас в трюме находилось в пятьсот раз больше.
- Нам нужно довезти груз до Деймоса, - Гарри, видимо, довольный эффектом, который произвел на Рона, указал на спутник Марса. – На кораблестроительную фабрику Корпорации. Почему такой опасный груз везем мы?
- Потому что флот Корпорации не может пройти астероидный пояс между Марсом и Юпитером, - прохрипел Рон.
Именно проклятые осколки некогда взорвавшийся планеты Фаэтон тормозили колонизацию человечеством космоса. Отдельные корабли могли прорваться, они и занимались перевозкой грузов, но целому флоту было никак не пройти. Камни Фаэтона достигали огромных размеров. Они сбивали с курса гигантские крейсеры и безжалостно давили корабли пилотов-неудачников. Астероидный пояс, конечно, с годами постепенно уменьшался. На некоторых камнях находили полезные ископаемые: руду, золото, лед и алмазы. Их вылавливали и употребляли в дело. Однако на полное уничтожение остатков Фаэтона уйдет еще не одно десятилетие.
- В точку, - кивнул Гарри.
- Но сто килограмм, Гарри! – не выдержав, воскликнул Рон. – Я слышал, что обычно Корпорация не заказывает перевозку больше двадцати-тридцати! Это опасно! Я даже подумать боюсь, для чего нужно столько икария.
- Для постройки военного флота, - со вздохом пояснил Поттер. – Подожди пару месяцев, и благодаря этому икарию Корпорация выведет в космос новое поколение космических кораблей. Этот флот сможет пройти астероидный пояс, даже не заметив его, и уничтожить пиратов. Солнечная система за Марсом больше не будет зоной бесконтрольной колонизации, хаоса и свободы. Благодаря нашему рейду, скоро вся галактика будет под контролем Корпорации.
- Боги, Гарри, - застонал Рон. – Мы покойники! Мы не пролетим и суток, как нас атакуют. Юпитерская мафия, пираты, АСК, да никому по эту сторону Фаэтона не надо, чтобы мы довезли до места этот икарий!
- Я говорил тебе, что нужно отказаться, пока есть время, - пожал плечами Поттер, сочувственно взглянув на рыжего.
- И они отправили на это дело троих авроров? Всего?
- Не глупи, сам знаешь, что за Юпитером все, что может предоставить нам Корпорация - это несколько катеров сопровождения, которые все равно не спасут нас от пиратского или мафиозного флота, - поморщился Гарри. – Есть вероятность, хоть и маленькая, что некоторые еще не знают о нашем грузе и его цели, а значит, мы добьемся большего, не привлекая лишнего внимания.
- Некоторые?
- Мы не строим напрасных иллюзий, - пожал плечами Гарри. – Наверняка в обслуге космопортов Титании и Миранды есть осведомители.
- Гермиона неправильно посчитала, какие девяносто пять процентов… девяносто девять и девять десятых… - простонал Рон. В нем внезапно проснулась острая жажда жизни. Рисковать собой ради ремонта катера больше не хотелось. Всего лишь полчаса назад он еще верил в свою удачу и в то, что беда обойдет стороной. У нее не было ни шанса пройти мимо.
- У меня не было всех исходных данных, - вмешался в разговор бортовой компьютер.
- Мы не единственная группа, Рон, - попытался утешить Поттер. – Прямо сейчас космопорт Миранды покидают еще четыре грузовика. Все они нагружены ящиками и их сопровождают группы из трех авроров, но никто не знает, даже я, какой именно грузовик везет икарий. Для них проложены разные курсы.
- Так мы еще и, вполне возможно, рискуем жизнью за пустые ящики? – взвыл рыжий. Он вцепился в волосы и подавил порыв вскочить с кресла. Побегать и сбросить стресс в маленькой рубке было негде.
- Если мы везем не икарий, то там плутоний, - пожал плечами Поттер. – Корпорация не стала бы гонять нас пустым, ведь есть шанс, что мы долетим. Но вне зависимости от груза, когда ты припаркуешь Гермиону на Деймосе, на твой счет перечислят тысячи галеонов. Отказаться после того, как я рассказал тебе все, ты уже не можешь, Рон. Не трусь, с тобой лучшие агенты аврората. Да и пиратам придется разделиться, если они хотят поймать рыбку. К тому же до Сатурна нас проводит служба безопасности Урана.
- Что, три жалких межпланетных штурмовика? – уныло уточнил Уизли, расстроенный еще больше от того, что отказываться уже поздно. – И потом, самое опасное место это как раз между Юпитером и Сатурном. Чем я думал? Гермиона, крошка, мы так скорей угробимся, чем заработаем на ремонт.
- Не называй меня «крошкой», - раздраженно откликнулась она. - Аврор Лавгуд просит аврора Поттера спуститься на погрузочную площадку. Нужно запечатать люк.
- Понял, солнышко, спускаюсь, - кивнул Поттер. Он еще раз хлопнул Рона по плечу и вышел из рубки, оставив пилота осмысливать ситуацию.
- Ему-то ты разрешаешь называть себя «солнышком», - угрюмо буркнул Рон в потолок.
В кресле рядом после пары секунд помех появилась девушка. Электронный психолог рыжего, пиратскую версию которого Гермиона скачала несколько месяцев назад из межпланетной сети, утверждал, что Рону нужно перестать воспринимать ее как человека. Девушка напротив была всего лишь голограммой, созданной бортовым компьютером на основе мозговых волн пилота. Ее нельзя было потрогать и не следовало ожидать от нее человеческих эмоций. Уизли прекрасно это осознавал, чтобы там не бубнили Гермиона и электронный психолог.
Но если Гермиона могла выбрать любой образ из его головы, то почему на протяжении всех гребанных лет, что они провели вместе, она упорно выбирала внешность заучки Джейн Грейнджер, с которой Рон когда-то учился в пилотной школе? Почему не сексуальной блондиночки Лаванды Браун?
- Грузовой отсек запечатан, - сухо сообщила Гермиона. Она делала вид, что нажимает какие-то кнопки на панели управления. Рону порой становилось любопытно – делает ли она это для него или для собственного удовольствия, воображая себя человеком. – Авроры поднимаются на борт. Подтверждаешь разрешение?
- Пусть поднимаются, - закатил глаза Рон. Как будто он мог не дать проклятого разрешения, когда у него в грузовом отсеке, возможно, центнер самого ценного груза во вселенной.
- Приветствую на борту, - улыбнулась Гермиона. Должно быть, Поттер что-то ответил ей. Рон никак не мог понять, почему его космическому кораблю так нравился этот парень.
- Готовимся к взлету, - раздраженно сказал он.
Привычно и быстро пробежался пальцами по панели управления, проверяя готовность. Он доверял Гермионе, она никогда не выпустила бы грузовичок с неполадками в системе, однако правила безопасности были вбиты в голову отцом еще с детства. Зеленая строка на экране, показывающая степень загрузки, сменилась диаграммами и цифрами.
- Пассажиры доставлены в жилую зону, - сказала Гермиона. Рон кивнул и сменил изображение. Перед ним и Гермионой открылся вид на закрытую взлетную площадку космопорта Миранды. Блоки из прочного металла перекрывали доступ вакууму. На них гигантскими буквами была выгравирована надпись на эсперанто: Счастливого пути. На Миранде до сих пор не создали атмосферу, но если Поттер сказал правду, Корпорация скоро исправит этот недостаток. - Всем занять свои места и пристегнуть ремни, - важно приказала Гермиона.
Уизли последовал ее совету и вытянул свой ремень. Он впервые взлетал из этого космопорта, так что перестраховаться было бы не лишним. Люди и роботы поспешно покидали взлетную площадку, скрываясь в безопасных блоках.
- Взлет через три минуты, - сообщила Гермиона, прислушиваясь к чему-то.
Рон знал, что сейчас она переговаривается с компьютером космопорта, договариваясь о взлете и безопасном курсе. Если для них еще существовали хоть чуточку безопасные курсы. Корабль дрогнул, и гигантские блоки, закрывавшие его от открытого космоса, стали разъезжаться в стороны. В просвет показалось темное небо, покрытое, словно одеяло крошками, крохотными звездами.
- Всем приготовиться, - напомнила Гермиона.
Рон положил руку на рычаг. Внезапно он вспомнил, как впервые увидел звездное небо, космос. Он вырос в искусственной атмосфере Венеры, где неба не было видно по ночам. Но в тринадцать лет ему посчастливилось отправиться в экскурсионный тур на Землю. Тогда он увидел. И понял, что никогда не станет сидеть в душном офисе, или чистить канализацию, или даже прозябать в каком-нибудь баре на Венере. Он должен был летать, связать свою жизнь с этим великолепным небом. Однако за бесконечные годы путешествий небо приелось ему, прежний восторг больше не наполнял сердце. Он все еще любил его, но теперь предпочел бы любоваться на небесный купол с земли. Ему часто снилось, что он лежит среди высокой травы и смотрит на темный небосклон, освещенный только искрами далеких звезд.
– Старт, - скомандовала Гермиона. Рон дернул рычаг на себя, одновременно нажимая левой рукой три кнопки в шестом ряду, потом переключил два тумблера над головой. Крошка сорвалась с места, покидая Миранду, где они, вполне возможно, загрузили в кузов свой последний груз.
С корабля спутник Урана выглядел серебристо-серым шаром, почти не испорченным черными кляксами человеческих баз. Они взлетали с Эльсинора, и теперь им открывался лучший вид на венец. Скоро Корпорация дотянется сюда исследовательскими экспедициями, лабораториями и рабочими. Она ступит на маленький спутник всей ступней. Тут раскинутся такие же прекрасные высокие города, как на Венере и Марсе, дав неугомонному человечеству еще немного места.
- Выходим в открытый космос, Рон, не зевай, - строго велела Гермиона.
Рыжий отвлекся от видов. Он был вовсе не противником Корпорации и прогресса, должно быть, ожидание собственной скорой смерти сделало его пессимистом. Уизли снова переключил тумблеры, дождавшись, когда лампочки замигали зеленым. Повинуясь его воле, корабль развернулся в нужную сторону.
– Ввожу курс, установленный аврором Поттером, - сообщила Гермиона. – Ой!
- Что еще за «ой»? – настороженно поинтересовался Рон, но тут же понял. Слева и справа к ним плавно пристроились два легких крейсера. Они были огромными по сравнению с грузовиком, будто два слона рядом с коровой. Одно неосторожное движение и задавят. На бортах значилась кодировка Урана.
– Гарри обещал сопровождение до Сатурна, - напомнил Рон.
- Просят согласовать курс, - сообщила Гермиона.
- Согласовывай, - кисло согласился Уизли. Он был законопослушным гражданином и понимал, что эти ребята обеспечат им безопасность на протяжении части пути, но вид военных кораблей Корпорации рядом с его грузовичком не внушал Рону оптимизма. Словно он был под конвоем.
- Двести тысяч, - повторил он для себя.
Гермиона не отреагировала. Должно быть, все ее внимание сейчас было направлено на крейсера сопровождения. Рон смотрел на голограмму и тщательно давил в себе порыв прикоснутся к ней, попытаться взять за руку в поисках тепла и поддержки. Это бортовой компьютер, всего лишь бортовой компьютер. Это не женщина, наедине с которой он провел значительную часть своей жизни.
- Мы готовы, - сказала, наконец, она. – Приготовьтесь, мы получили разрешение от космопорта и согласовали маршрут. Переходим на шестую скорость.
Рон вдохнул поглубже, совсем как учили в пилотской школе. Скорей всего, то же самое сделали сейчас пристегнутые к своим стульям плотными ремнями авроры. Уизли представил, как поправил очки и неловко улыбнулся товарищам Поттер. И тут же ударом из его головы на несколько мгновений выбило все мысли. Он выдохнул и вдохнул снова, и еще. Гермиона закрыла экран, отображающий вид космоса снаружи. Воспринимать окружающие виды на такой скорости было слишком тяжело для человеческого разума. Зато они добрались бы с Урана до Сатурна за несколько дней.
- Когда уже ученые изобретут этот гребанный гипер-двигатель, - проворчал Рон, когда снова смог говорить. Искусственная атмосфера корабля и регуляторы быстро и привычно адаптировались к новой скорости. После пары секунд неудобств люди внутри уже не чувствовали дискомфорта от сверхскоростного полета.
- Гипер-двигатель это фантастика, Рон, - сурово возразила Гермиона. – Уже можно отстегнуться. Я взяла управление на себя. Ты можешь сходить и познакомиться с нашими спутниками.
Уизли закатил глаза. У Гермионы не было чувства юмора, либо она его тщательно скрывала, но он давно привык к этому неизбежному злу. Сперва Рон все же заглянул под кресло пилота и затянул пару винтов, чтобы в следующий раз быть уверенным в том, что оно не рухнет под сидящим. Он покинул рубку и, воспользовавшись лифтом, спустился на этаж ниже. Техника приятно поскрипывала, и Рон с тихим отчаянием осознавал, что если не умрет в этом рейсе, то непременно отдаст корабль в ремонт, и тогда уже не останется никаких поскрипываний. По крайней мере, на несколько лет.
На корабле была жилая зона, хотя обычно Уизли пользовался лишь своей каютой и игровой. Отец же когда-то подрабатывал и перевозкой пассажиров. Как раз в игровой его и ждали.
Первой, кого Рон увидел, была симпатичная блондинка. Прямая серая юбка аврорской формы плотно обтягивала ее ноги, а жакет красиво обрисовывал грудь. Губы были полными и влажными от розового блеска, а на миленьком носике пристроилась какая-то невероятная модель очков-сканеров. Уизли едва удержался от того, чтобы присвистнуть. Он и не знал, что в аврорате служат такие дамочки. От созерцания блондинки его отвлек шум. Оказалось, что второй аврор, забившись в уголок, тихо опорожнял желудок в коричневый бумажный пакет. Гарри отвлекся от бумаг, которые просматривал, завалив ими стол, и улыбнулся Рону.
- А вот и наш героический пилот! – сообщил он.
Блондинка и неудачник тут же перевели взгляды на Рона. Парень быстро бросил пакет в утилизатор и страшно покраснел. Он оказался немного полноватым, да еще и лопоухим. – Знакомьтесь - Рон Уизли. Рон, это Луна Лавгуд или младший офицер Лавгуд, если тебе так больше нравится, а там Невилл Лонгботтом.
- Да прибудет мир с тобой и твоей семьей, венерианец, - плавно поприветствовала Рона младший офицер Лавгуд, мгновенно разрушая ауру сексуальности вокруг себя.
Уизли недолюбливал приверженцев новомодного космохристианства, а она явно была одной из них. Неудачник, в свою очередь, встал, чтобы в знак приветствия пожать Рону руку, но споткнулся о валяющийся на полу джойстик любимой ретро-приставки рыжего и едва не полетел на пол, к счастью, младший офицер Лавгуд привычно подхватила его, даже не моргнув. Лонгботтом опять страшно покраснел и, кажется, готов был провалиться под пол. Он забормотал извинения.
Просто команда мечты: неудачник, приблажная и только что произведенный в должность капитан. Уизли сейчас предпочел бы видеть парочку качков с рекламных плакатов, которые пару лет назад аврорат распространял по всем спутникам системы. Тогда из-за спада рождаемости в Академии впервые за полвека случился недобор. Качки не понравились Рону гнусными ухмылками и чистыми ухоженными руками. Не может у трудящегося человека быть таких мягких ладоней. Но выглядели они все равно надежнее, чем светловолосая вертихвостка и толстый простофиля, который явно только вчера отпустил мамину юбку.
- Спаси нас Бог, - пробормотал Уизли. Гарри в ответ насмешливо подмигнул ему.
- Не волнуйся, Рон. Я специально выбрал Луну и Нева из всех прочих кандидатур, - сказал он. – Может, выглядят они и не внушительно, однако в нужный момент, поверь мне, только им я без колебаний доверю защищать мою спину.
Критический комментарий Лавгуд просто пропустила мимо ушей, а Невилл опять покраснел и что-то забормотал. Поттер вернулся к рассматриванию бумаг.
- Пока нас сопровождают крейсера Корпорации, мы не будем слишком напрягаться, - между делом пробормотал он. – Но как только мы покинем космопорт…
- Какой еще космопорт? – насторожился Рон, плюхаясь в соседнее с Гарри кресло. Аврор снова поправил очки.
- Мы сейчас летим на Энцелад, - пояснил Гарри. – Там сотрудники Корпорации проверят сохранность груза, мы заправимся и там же расстанемся с нашим сопровождением. Дальше полетим сами, как Бог даст, до самого Фаэтона. Вот тогда для нас, - он махнул на Лонгботтома, тот хоть и уселся на диван рядом с отрешенной Лавгуд, которая кажется, смотрела тайком в своих очках кино, но то и дело косился на шкафчик, где Рон хранил бумажные пакеты для мусора, - и начнется настоящая работа. Будем дежурить по двое, кто-то из нас должен будет постоянно находиться в рубке. Я знаю, что ты этого не любишь, но ситуация не позволяет выбирать, сам понимаешь.
- Понимаю, - кивнул Рон, почесав затылок. – Знаешь, мне на счет уже перевели аванс.
- Нам тоже, - усмехнулся Поттер. – Тебе хоть есть кому наследство оставить?
- У меня брат в психушке с раздвоением личности, - кисло отозвался Рон. С чего-то вдруг пробило на откровенность. Наверное, потому что помочь им долететь живыми и здоровыми могло только чудо. – А сестра работает в борделе на Луне. Наверное, ей сто тысяч не помешают, да и корабль продаст.
- Если мы не долетим, то корабль пираты заберут себе, - сказал Гарри, серьезно глядя на Рона. Он провел рукой по подбородку, а потом снова хлопнул Уизли по плечу.
- А у тебя кто-нибудь есть? – спросил Рон.
- У меня? – Гарри озадаченно посмотрел на него, а потом широко улыбнулся. – Знаешь, как бывает, встречаешь женщину и понимаешь, что она твоя? У меня есть такая. В эту авантюру я кинулся из-за нее.
- И какая она? Наверное, потрясающая? – ухмыльнулся пилот, подавляя в себе иррациональную обиду. Он понятия не имел, каково это – встретить любимую женщину, поэтому который год мучился своими недоотношениями с Гермионой.
- Ну, - протянул Поттер, глупо улыбаясь. – Она быстро бегает, иногда ведет себя как ребенок и дико хохочет. Кажется, будто все стихи о прекрасных дамах поэты придумывали для нее. Каждый ее жест приводит меня в восторг. Разлука просто с ума сводит. А еще ей нравятся компьютеры. Сейчас она заканчивает онлайн курсы по руководству аграрной техникой.
- Она хочет стать фермершей? – поинтересовался Рон.
- Да, мы подумываем создать свой маленький мирок где-нибудь подальше от Земли и Венеры, - подтвердил Гарри. – Интересно, как я буду смотреться у комбайна?
Рыжий сглотнул. Поттер говорил так, будто они летели с грузом чипсов и колы, будто у них были все шансы вернуться, словно это не он объяснял Рону все опасности, подстерегающие их на пути. Уизли неожиданно подумал, а каково Поттеру, который самолично позвал своих, по-видимому, друзей на операцию, в которой гарантированно умрет кто-то из них. Рон посмотрел на авроров. Гарри перехватил этот взгляд.
– Эй, ребята, идите, посмотрите свои каюты, теперь можно. Все планы обсудим на Энцеладе.
- Как скажешь, Гарри, - пропела младший офицер Лавгуд, поднимаясь с кресла.
- Какая задница, а? – пробормотал Рон тихонько, когда она отошла подальше.
Гарри удивленно взглянул на Луну, а потом на Рона, словно впервые понял, что его коллега женщина. Должно быть, был слишком увлечен своей легкомысленной мечтательницей. Невилл же снова покраснел, что-то забормотал и бросился вслед за девушкой.
– У них, случаем, не роман?
- У Луны и Нева? – удивился Гарри. – Вряд ли, - потом он странно улыбнулся. – Хотя, может, ты и прав. Любовь, порой, бывает, выкидывает действительно необычные ситуации, да?
- Верно, - неуверенно откликнулся Рон. – Мне нужно в рубку вернуться. Вечером сыграем в приставку?
- С удовольствием, - откликнулся Гарри, снова переключая внимание на свои бумаги и хмурясь.
Когда Рон выходил, он услышал, что у Поттера запиликал коммуникатор. Уизли обернулся и увидел, как Гарри морщится и быстро набирает сообщение на сенсорнике. Это показалось Рону немного странным. Аврорам запрещали вести личную переписку во время выполнения заданий, а с чего бы кому-то из сотрудников писать Гарри сразу после вылета?

Вообще-то авроры оказались неплохими ребятами. При полете на шестой скорости в рубке Рону было делать нечего, поэтому, проведя парочку ежедневных проверок, он обычно спускался в игровую, где коротали время его спутники. Если не обращать внимания на разные странные высказывания, которые ставили Рона в тупик, Луна оказалась общительной девчонкой с хорошим чувством юмора. Невилл мастерски резался во всевозможные стрелялки. Поттер был душой компании и развлекал их, распевая старинные романсы в караоке. Однажды он, забывшись, уселся прямо на бластер, который упрямо хранил в заднем кармане брюк, и вся компания долго смеялась, вспомнив случай с незадачливым аврором, который таким же образом едва не лишился ягодицы. Гермиона напропалую флиртовала с бортовым компьютером крейсера справа.
- Его зовут Кормак, - сказала она.
Голограмма небрежно закинула ногу на ногу и демонстративно подпиливала ногти. Туфелька болталась на носочке, покачиваясь из стороны в сторону, и Рону снова пришлось напомнить себе, что Гермиона лишь искусственный разум, а не женщина, с которой он провел вместе несколько лет.
– Немного пошловат, но в моем возрасте выбирать не приходится. Установочная программа уже пять лет как устарела.
Рон почувствовал себя жадным старым рабовладельцем и собственником после этих слов. Слабая ревность, в которой он не собирался себе признаваться, превратилась в чувство вины, и он больше не лез к ней.
Уизли расслабился непроизвольно. Это произошло само собой, как всегда бывает в хорошей компании, когда много еды, и чуток, совсем не достаточно, чтобы напиться, но вполне себе хватает для поднятия настроения, настоящего земного пива. Игры, комиксы и случайно встреченная утром, в один халатик облаченная Луна. Прошло три дня, а они все еще были не просто живы и здоровы, но и вполне веселы. Это больше походило на космопикник, популярное развлечение современной студенческой молодежи, чем на опасный рейд груженного икарием корабля. Авроры отрывались, словно малые дети. И, если бы Рон не искал, он не заметил бы некоторой истеричности в их поведении. Словно все, что они делали, было в последний раз, словно они уже точно знали, что это конец.
Все же, когда Гермиона сказала:
- Народ, сообщение от Ассоциации Свободной Колонизации, филиал на Рее, - Рон только ухмыльнулся. Ассоциация никогда не упускала случая продать что-нибудь пилотам мимо пролетающих кораблей. – Если мы немедленно не сбросим скорость и не передадим управление им, они нас собьют, - спокойно договорила Гермиона.
Рон даже не сразу осознал смысл ее слов. Собьют? Что, серьезно? Толстенькие лысоватые торговцы Реи, пропахшие земными специями и сивухой? Это просто безумие какое-то! Он вскочил, еще не совсем понимая, что происходит, не зная куда бежать и что делать. Лавгуд подобралась, Нев растеряно хлопал глазами, должно быть, как и Рон не верил в услышанное.
- Соедини меня с капитаном Тонкс, солнышко, - спокойно приказал бортовому компьютеру Поттер, отложив комиксы. Он потер переносицу, и очки сползли на кончик носа, придавая ему невинно-растерянный вид, однако он совсем не был испуган.
- Слушаю, - прогремел в игровой громкий жизнерадостный женский голос.
Поттер нажал пару кнопок на сенсорнике и перед ними раскинулся широкоформатный голографический экран. Там, в заэкранье, находилась огромная рубка военного крейсера, заполненная людьми в военной форме, а прямо перед ними в полный рост вытянулась вульгарно одетая женщина с розовыми волосами. Она кивком поприветствовала их.
– У них легкий крейсер и четыре штурмовика. Движутся нам навстречу и будут рядом через четыре минуты. Если мы не хотим сдаться, то через пятнадцать минут сами их собьем, так что не соберут потом свои косточки и по всей вселенной, кэп, - заверила она Поттера, похабно подмигнув.
- Хорошо, Тонкс, действуйте, - кивнул Гарри, улыбнувшись. Несмотря на то, что розововолосая явно была старше, она, должно быть, подчинялась Поттеру. – Сдаваться мы, разумеется, не собираемся.
- Тогда предлагаю сбросить скорость до второй, - сказала Тонкс. Сзади к ней подошел какой-то офицер и, положив руку на плечо весьма фамильярным жестом, что-то зашептал на ухо. Она кивнула, принимая к сведенью. – Мы готовимся к бою.
- Привет, Ремус, - поприветствовал Гарри офицера. Тот ответил стеснительной улыбкой. - Больше не отвлекаю вас, Тонкс.
Она еще раз кивнула, и экран погас.
- Гермиона, мы сбрасываем скорость, - сказал Рон.
- Слышала, приготовьтесь, - отозвался бортовой компьютер.
Они поспешили сесть и пережили несколько неприятных минут экстренного торможения. Стояла полная тишина, разбавляемая лишь шумом двигателя и дыханием людей. Они все невольно прислушивались. Рон понимал, что в космосе, за толстыми стенками его грузовичка идет сражение, скорей всего, уже идет. Подсознательно он ожидал, что будут взрывы, крики и еще Бог знает что, но стояла тишина.
- С чего бы это им нападать на превосходящие силы противника? Безнадежный бой. Должно быть, космическая пыльца попала им на радужки. Это вызывает галлюцинации, - протянула, наконец, Лавгуд. Гарри бросил на нее косой взгляд.
- Космической пыльцы не существует, - серьезно заявила Гермиона.
- Не знали, что мы полетим тут, не стянули достаточно сил, - спокойно сказал Гарри, игнорируя девчачий спор о пыльце. – Мы и надеялись на это, когда пускали ложные следы.
- Да, но они все равно напали без надежды на победу, - кивнула Лавгуд.
- Чтобы потянуть время, - четко ответил вдруг Поттер, широко распахивая глаза. – Гермиона, солнышко! Можно просканировать космос, скажем, на расстоянии двух-трех часов лета на шестой скорости?
- Переоцениваешь меня, сладкий. Я всего лишь грузовичок, на мне не установлено соответствующей аппаратуры, - отозвался компьютер. – Но я могу попросить Кормака.
- Пожалуйста, если он не очень занят.
- Нет, не очень, - в голосе Гермионы тенью прошла гордость. – Только что сбил штурмовик, но для него это туфта. Кстати, приготовьтесь, сейчас немного тряхнет.
Их действительно вжало в спинки кресел всего несколько секунд спустя. Тихий бой, наконец, был прерван. Корабль явственно заскрипел. Рыжий ударился головой и выругался.
- Штурмовик взорвался. У нас повреждений нет, - пояснила Гермиона. – И вот наш результат. На расстоянии около полутора часов отсюда три легких крейсера и восемнадцать штурмовиков. Идут одним курсом. О! Я думаю, что это не очень хорошо.
- В точку солнышко, - фыркнул Поттер.
- Нет, Гарри, ты не понял, они прямо у нас по курсу, отсекли нас от Энцелада примерно десять минут назад, - скороговоркой сообщила Гермиона. – Плохо, потому что с боем нам сквозь них не прорваться.
- Понял, спасибо, - кивнул Поттер.
Он запустил руку в волосы, приводя их в еще больший беспорядок, и снова поправил очки. Рон, как загипнотизированный, смотрел на него. Его трясло от ужаса, хотелось бежать, орать, делать что угодно, но не сидеть спокойно пристегнутым в игровой комнате совершенно беззащитного корабля, пережидая первую и сравнительно безобидную атаку врага. Черт, если бы Рону сказали, что рано или поздно его пристрелят пираты, он бы смиренно пожал плечами. Так заканчивали многие пилоты. Но быть убитым Ассоциацией Свободной Колонизации? Кучкой фермеров и торговцев, которым он возил консервированные овощи с Венеры? Поттер выглядел усталым, озадаченным, но никак не напуганным. Лавгуд все еще, кажется, слушала музыку и глазела на что-то в своих спектральных очках. Только Нев встревожено сглатывал и с надеждой смотрел на Поттера, который вывел на экран карту спутников Сатурна и барабанил по сенсорным клавишам, должно быть, пытаясь быстро проложить новый курс.
- Нам придется садиться на Тэфию, как все вовремя, - пробормотал Поттер, наконец, прищелкнув языком.
Корабль опять затрясло, должно быть, рядом снова что-то сбили. Рону было плевать, где они сядут, если это будет безопасная посадка. Разве у них был выбор? Он понимал, что привычным к атакам аврорам наплевать на маленькую тряску и озлобленную Ассоциацию, они с самого начала знали, на что шли. Но ему хотелось наорать на них, что бы они хоть немного разделили его страх.
- Что не так с Тефией? – тихо поинтересовался Невилл.
- Это порт для упоротых туристов, которые отправляются мучаться на целебные источники Миранды, - пояснил Рон. – Там в основном останавливаются пассажирские суда.
Посреди игровой вновь вспыхнул экран, прерывая Уизли. Красивый блондин в гражданском презрительно сощурил глаза, увидев, с кем ему предстоит говорить. За его спиной раскинулись многие метры дорогих панелей управления, сверкающих новизной.
- По-оттер, - протянул он. – Какая неприятная неожиданность.
- Привет, Малфой, - откликнулся Гарри и неловко усмехнулся. – Я по делу. Прошу разрешения на посадку.
- Корабль в аварийном состоянии? – без интереса поинтересовался Малфой, разглядывая комнату у Гарри за спиной.
- Нет.
- Тогда не моя проблема. У меня все доки заняты, - быстро сообщил блондин.
По его губам скользнула злая усмешка, и он потянулся к кнопкам, должно быть, пытался выключить связь. По правилам Союза, которые должны были соблюдать все официальные учреждения в обитаемой Системе, он обязан был предоставить посадку судну, терпящему бедствие, однако никто не говорил, что элитный туристический космопорт Тефии открыт для всех желающих.
- Малфой, не смей вырубать связь! – рявкнул вдруг Поттер. Рон невольно вздрогнул. Он никогда не видел, чтобы Гарри сердился. Честно, Уизли вообще считал, что Поттер на редкость миролюбивое и безобидное существо. Единственный раз, когда Уизли усомнился в этом, Поттер в упор стрелял из бластера по пиратам. – Это официальный запрос Корпорации на посадку одного грузовика и двух легких крейсеров. Я требую, чтобы ты передал запрос командующему портом!
- С тобой еще и сопровождение? – ахнул Малфой, и в его голосе на мгновение проступила паника. – Во что ты ввязался, придурок? У меня нет доков для военных кораблей! Тефия туристический космопорт!
- Передай запрос начальнику порта, - еще раз потребовал Гарри. Малфой скривился, словно хотел сплюнуть. Рону показалось, что он стал похож на перепуганную крысу. И с чего это сначала парень показался ему красавчиком?
- Я передам, - буркнул Малфой. – Но ты лучше лишний раз подумай, прежде чем здесь приземляться!
- Я подумал, спасибо, - серьезно ответил Гарри. Экран погас. Поттер ругнул собеседника и раздраженно тряхнул головой. Корабль уже не трясло, хотя Гермиона и не сообщала, что бой окончен, но у Рона было ощущение, что так и есть.
- Что это за противный тип? – спросил он.
- Драко Малфой, - откликнулся Поттер. – Мы с ним когда-то учились вместе и не очень ладили. Сейчас он один из замов начальника космопорта Тефии. Не повезло, что сегодня он дежурил.
- Но он даст нам посадку? – нахмурился Невилл.
- Куда он денется? – пожал плечами Поттер. – Официально этот спутник Сатурна принадлежит Союзному правительству, но на деле они не станут ссориться с Корпорацией из-за посадки трех кораблей, даже если у нас на борту центнер икария.
- Но ведь у них защита не очень, - справедливо заметила Лавгуд. – Прикрыть нас они не смогут.
- Нам и не надо, - поморщился Гарри. – Наоборот, покинем порт, как только станет возможно, пока пираты не просчитали наш новый курс и не скопились на подлете к Тефии, чтобы взять нас тепленькими.
- Сообщение с Тефии, - оповестила Гермиона. – Посадка разрешена. Кстати, бой окончен, но у нас небольшие потери.
- Соедини меня с Тонкс, - устало приказал Гарри.
Рон отстегнул ремень и отправился в рубку. Хотелось посмотреть, что творится вокруг, пока они снова не перешли на шестую скорость, а еще ему нужно было немного побыть одному и придти в себя. Он не знал, чего ожидал от рейса за двести тысяч, но явно не этого. Сестра всегда говорила Рону, что он дурак.

---

Магическое право и лево

07.10.2011 в 09:23

Пишет  buttonly:

Магическое право и лево
Джен, АУ после Битвы, дамбигад.

Дисклеймер: Все Ей, все Ей!

Саммари: Так что именно вы должны были магическому миру, мистер Поттер?
Заявка № 742 на Слифоре.


Первый месяц после войны для Гарри Поттера был, наверное, самым тяжелым. Даже если сравнивать ощущения после потери Сириуса или похорон Дамблдора. Остаточная эйфория от победы рассеялась практически сразу, в Большом Зале, стоило только увидеть мертвые тела защитников Хогвартса, и рыдающих над ними родственников и друзей.

Череда похорон казалась бесконечной, а присутствие на них Героя – обязательным. Гарри оставалось только призрачное утешение, что все это кончится, ну хоть когда-нибудь. А еще немного утешало то, что его роль на похоронах все-таки была не столько «Мальчика с плаката Министерства», сколько соратника погибших по войне. Соратником быть не так совестно. Хотя, конечно, смотреть в глаза родителям Колина, а особенно – Фреда, было нестерпимо. Конечно, никто не обвинял его вслух, но Гарри хватало и собственных угрызений совести – не успел, не помог, не пошел в лес раньше. Угрызения совести с переменным успехом по вечерам заливались отборными винами из подвалов Блэков, Кричер, недовольно посапывая, приносил утром антипохмельное и все начиналось по новой.

Молли сразу после Битвы пригласила его в Нору, но Гарри, не в силах смотреть ей в глаза, отговорился тем, что хочет побыть один и немного прийти в себя. Удивительно, но првычного квохтанья «ах, бедный мальчик» не последовало, видимо приглашение было сделано по инерции, а может быть, раздумывал потом Поттер, ей и впрямь не хотелось, чтобы невольный убийца ее сына жил с ней в одном доме.

Гермиона с Роном сразу после похорон Фреда отправились в Австралию, на поиски беспамятных Грейнджеров, и Гарри остался предоставленным самому себе. Так что первый месяц прошел для него в тумане тяжелого опьянения и смертельной черной тоски по несбывшемуся. Одно было хорошо, сны ему не снились, а если и снились, то он их не запоминал.В смутных предутренних сумерках слабо клубились воспоминания о чем-то ярком и сверкающем, звуках бравурных вальсов и церемонных менуэтов, волнах кружев и сиянии эполет. Он списывал это на атмосферу старинного аристократического дома, который теперь потерял былой блеск, своих хозяев-аристократов и тоже тосковал о том, что не сбылось.

Помимо похорон были еще разборки с гоблинами за взлом Гринготтса, начинались суды над Пожирателями, волонтеры восстанавливали Хогвартс, прошли выборы Министра, предсказуемо оставившие место Кингсли, но страна встряхнулась Дракучей Ивой и кажется, начала приходить в себя.

Вот о себе Гарри такого сказать не мог. Вся его жизнь была нацелена – собой ли, Дамблдором ли? – на один-единственный результат, и когда он его добился, оказалась пустой и никчемной. Чувствовал он себя ракушкой, выброшенной на берег волнами – пустая и гудит бессмысленно, хоть и сверкает перламутрово, но толку-то... После последних похорон он напился сильнее обычного, и вертя перед глазами бокал с вином громко и жалостливо высказывал все это то ли безмолвному Кричеру, то ли пустому дому Блэков. Вспоминал покойника Снейпа, который ругал его за выставленное на рукаве сердце, печалился, что так и не смог отвлекаться от эмоций, а под конец, кажется, вообще разнюнился и уснул за столом.

Утром, после обязательного антипохмельного, вчерашние стоны и слезы показались бредом сумасшедшего. Удивляясь самому себе, Гарри пожал плечами и громко пообещал прекратить так надираться. Странно, но все вчерашние чувства казались чересчур яркими и оттого, наигранными. А воспоминания, еще вчера причинявшие почти физическую боль, словно подернулись пеплом, как угли в камине: он понимал, что где-то внутри они существуют и болезненно ноют, но вытаскивать их наружу не спешил.

В таком оцепенелом состоянии оказалось очень просто решать любые проблемы.
Встретился с гоблинами, выслушал их очень внимательно, спросил, стоит ли спасение их сородича из застенков Волдеморта старого и дряхлого дракона. И спасение всех гоблинов в целом - от самого Волдеморта. И если не стоит, то чем он со своей стороны может эту недостачу компенсировать. Еще он сказал, что наконец-то имеет массу свободного времени и может посвятить его изучению состояния своих счетов, о которых до сей поры ему известно только то, что они существуют...

То, что не произносилось на этой встрече укладывалось в одно коротенькое, но емкое слово «шантаж». Гоблины прекрасно отдавали себе отчет, что сейчас, на волне всеобщего поклонения Мальчику-Который-Победил, им совершенно невыгодно ставить себя в оппозицию. Министерской премии, прилагавшейся к ордену Мерлина, полученного за убийство Волдеморта хватило бы на трех драконов. Меч Гриффиндора, как ни пытались его извлечь, так и остался в Хогвартсе: вынести его за территорию замка не смог ни посланный гоблинский эскорт, ни Невилл, в руках которого меч побывал последний раз. Он просто испарялся из рук и оказывался в своей витрине, в бывшем кабинете Дамблдора.

Со счетами Победителя история была еще более пикантна. В прошлом году, став совершеннолетним, в банк он так и не попал, помешало бегство, сначала с Тисовой, потом из Норы, потом приходилось прятаться, как Нежелательному Лицу №1. Но из разговоров взрослых Гарри знал, что счета Поттеров не ограничивались его школьным сейфом, да и Сириус ему оставил не сотню-другую галеонов. Поэтому для него не было секретом, что гоблины, как минимум, должны были присылать ему отчеты. Которых он никогда в своей жизни не видел. И это уже тянуло на прямое нарушение прав клиента Гринготтса. Достаточно было об этом громко заявить, и Гринготтс оказывался, если и не банкротом, то ненадежным банком – точно. А репутация надежного банка стоила и дракона, и Меча, и довольного банком Победителя.

Получив обещание полной ревизии счетов и столь же полного отчета, Гарри отправился в Министерство. Стоило поинтересоваться судьбой Малфоев, суд над которыми начинался в ближайшие дни. Люциус в этом плане его не интересовал совершенно: та человеческая развалина, которой старший Малфой выглядел после Битвы, судя по всему, уже не требовала никакого участия, кроме разве что услуг гробовщика. Но Нарциссу и Драко стоило вытащить: мать – за то, что не выдала Гарри Волдеморту, а за хорька Гарри почему-то чувствовал себя ответственным. Никаких долгов между ними не оставалось: Драко «не узнал» его в Поместье, Гарри вытащил Малфоя из огня Выручай-комнаты, вроде квиты. И палочку из боярышника он ему вернул еще тогда, в Большом Зале. Но где-то на периферии сознания зудело что-то такое, непонятное, как неисполненное обещание, которое дал вовсе не ты... «Дамблдор, - сообразил Поттер. - Это Дамблдор обещал помочь Малфою, там, на Астрономической Башне. А я вроде как исполнитель завещания, выходит». Ну, труда это большого не составит, зато совесть будет чиста.

Большого труда это и впрямь не составило. Малфои до суда находились под надзором в своем поместье, в аврорате от Гарри потребовали заверенные воспоминания и пообещали, что они будут использованы на суде стороной защиты.

- Если хотите, мистер Поттер, можете свидетельствовать на суде, правда, там будет пресса... – ненависть Избранного к писакам из Пророка , похоже, стала уже легендарной.
Гарри пообещал подумать.

Тем же вечером Гарри выбрался еще в одно место, внезапно вспомнив – и устыдившись, что забыл – о существовании крестника. Купил на Диагон-Аллее для Тедди большого плюшевого зайца, чтоб не приходить с пустыми руками. И вдруг понял, что крестник крестником, а без предупреждений в дом вламываются только невоспитанные варвары. И повздыхав, отправился в Совиную Империю Эллопса покупать птицу-почтальона. После гибели Хедвиг это казалось кощунством, но все еще подернутые пеплом эмоции не мешали мыслить рационально. Телефона у Тонксов не было, через камин предупреждать о визите – некрасиво. Нужна сова. Ну, не будет она Хедвиг. Так новая сова и не сможет ее заменить – с Хедвиг Гарри связывали не только «деловые» отношения, как обычную почтовую птицу с хозяином. А отказываться от нормальной связи из-за траура по любимой сове глупо.

Сову Гарри купил себе удивительную. Ушастая, пестренькая птица вытворяла номера почище циркового клоуна. Она умела сворачивать перья, притворяясь сухой веткой, и прищуривалась так забавно-презрительно, что напоминала почему-то профессора Снейпа в его лучшие годы. Поскольку это оказалась не сова, а сов, Гарри назвал его Панчем(была бы девочкой, назвал бы Джудит). Панч унес письмо Андромеде и уже через час вернулся с ответом, что Гарри ждут завтра на чай.


Проснуться впервые за месяц без тошноты и тяжести в голове оказалось неожиданно приятно. Вчерашнее отстраненное от переживаний состояние никуда не делось, мысли текли медленно и лениво, но без привычной истеричности и самоосуждения. И это тоже оказалось неожиданно и приятно: оказывается, груз вины пригибал к земле почище штанги с тяжелыми «блинами». Гарри не пытался пока разобраться, как и почему он перестал обвинять себя во всех мировых грехах, он просто принял свое состояние, как подарок, и собирался насладиться им сполна.

За завтраком, просматривая «пустую» почту, которая копилась весь месяц, Гарри обнаружил кучу приглашений на приемы и благотворительные вечера, просьбы об интервью, письма от поклонников обоих полов и прочую макулатуру, которую исполнительный Кричер сортировал сам, не дожидаясь приказа хозяина. Собственно, приказ хозяина был однозначен и прост: проверять письма на проклятия и ловушки, вроде портключей, и передавать письма только от знакомых. По идее, всей «пустой» почтой Кричер должен был топить камин в кухне.

- Кричер, а почему это не в растопке, - поинтересовался Гарри.

- А это, хозяин Гарри, сегодняшняя почта.

Кричера захотелось обнять и затискать: ничего себе! Если бы он за этот месяц макулатуру не жег, дом был бы погребен под мусором! Гарри ограничился похвалой кричеровой исполнительности. Ну, не тискать же его, в самом деле – не поймет. Кричер прослезился уже и от хвалебных слов.

Сова с бляхой Гринготтса доставила пакет, на поверку оказавшийся вместительной коробкой с несколькими фолиантами. По одному тому на каждый сейф. Гарри глянул на оглавления: движения средств на счету, ценности движимые, недвижимость, акции – и затосковал. Он ничегошеньки не понимал в финансах и акциях! Не считать же разглагольствования дяди Вернона обучением! Нужен был совет, но Гермиона все еще в Австралии...

В движимых ценностях сейфа Поттеров среди прочего обнаружились дневники отца и матери, их Гарри решил прочитать в первую очередь. Несмотря на колдографии, рассказы Сириуса и Муни, и даже встречу с призраками родителей при помощи Воскрешающего камня, родители представлялись Гарри очень смутно, как полузабытая сказка на ночь. А ему так хотелось помнить о них, как о живых людях.

Отправляясь в банк за дневниками, Гарри упомянул Кричеру, что вечером он идет в гости к Андромеде Тонкс и своему крестнику.

- Хозяин Гарри не должен идти в гости в неподобающей одежде! – Непреклонно заявил старый эльф. – А подобающей одежды у хозяина Гарри нет! Хозяин должен озаботиться приличными мантиями и костюмами, хозяин Гарри – не какой-нибудь прощелыга из Лютного, в штанах!

От неожиданно страстной отповеди домовика Гарри аж опешил.

- Кричер, а почему ты раньше молчал? Я ведь и в Министерство ходил, и в банк – и все в неподобающем виде?

Старый эльф насупился:

- Туда хозяин может ходить, как хочет. Хозяин Гарри – великий Победитель Темного. А в гости в неподобающем виде ходить нехорошо!

Великий Победитель весело хмыкнул:

- Ладно, Кричер, хозяин озаботится, обещаю.

И всю дорогу до Гринготтса хихикал над странной логикой домовиков: раз Победитель Темного, так ходи, хоть голый, все позволено. Но, забрав из сейфа два уменьшенных школьных сундука с инициалами «Л.Э» и «Дж.П», все-таки зашел к мадам Малкин. Кричер был прав, с одеждой у Гарри дела обстояли неважно, можно сказать, одежды, как таковой у него и не было. Стоило озаботиться.

Увидев Гарри, мадам Малкин радостно защебетала канарейкой, а услышав, что Победителю требуется полный набор повседневной одежды, согнала в кучу всех своих помощниц. Гарри уже и не рад был, что зашел. Девицы в количестве трех штук шуршали каталогами тканей и моделей, измерительная лента хищно щелкала, щебетание Мадам переходило уже на ультразвук, когда несчастный Победитель взмолился:

- Дамы, дамы, пожалуйста... Я полный и абсолютный профан в модах, подберите мне что-нибудь сами!

Главное для начальника, говаривал когда-то дядя Вернон, правильно задать цель и направление.А остальное хорошие подчиненные должны сделать сами. Удивительно, но в этом дядя Вернон оказался прав. Пока Гарри прошелся по отделу белья, выбирая носки и трусы, девочки мадам Малкин успели поругаться, помириться, обсудить последние направления магической моды, вспомнить о героическом статусе клиента, предложить несколько вариантов мантий(из которых Гарри с содроганием отказался от всего «локонсовского») и всего через пару часов приглушенного шуршания и щебета, с пакетом уменьшенных мантий и костюмов, Победитель вывалился из салона мадам Малкин чувствуя себя, скорее, выжатой тряпкой, чем Победителем. Кричер был на седьмом небе от счастья, распаковывая новый гардероб хозяина.

- Кричер, ты мне подберешь подобающий наряд на сегодня, ладно? И разбуди меня к четырем часам, - попросил эльфа утомленный буйством покупок Гарри. Кричер только ушами похлопал, кивая.

Вечером, уже собравшись, Гарри критически рассматривал свой подобающий наряд в зеркале.Строгий темно-серый костюм, белая рубашка с узким галстуком, легкая мантия темно-золотого оттенка – сверху. Впечатление портили лохмы, отросшие за время странствий до плеч и старые очки, которые он все собирался и забывал поменять.

- Интересно, что можно с волосами сделать? – спросил Гарри куда-то в пустоту.

Кричер только степенно кивнул, прищелкнул пальцами и вытащил ленту.Золотистую, в цвет мантии.На выразительный жест хозяина, что для ленты волосы коротковаты, щелкнул пальцами еще раз и Гарри почувствовал, как волосы удлинняясь, стекают ему на спину. Ошарашенный Поттер позволил эльфу уложить отросшие волосы в хвост.

-Теперь хозяин Гарри выглядит настоящим воспитанным волшебником, - удовлетворенно сказал Кричер.

Прыгая в камин, Поттер не мог отделаться от ощущения, что Кричер каким-то своим, эльфийским способом, взялся за его воспитание.


Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, «зови меня Энди, пожалуйста», до жути напоминала свою сестру Беллатрикс. Первое время Гарри приходилось раз в несколько минут говорить себе: «это не она, не она...». Помогало то, что Энди прекрасно о сходстве знала, равно, как и об отношении Гарри к сестре, и держалась без привычного Блэкам эпатажа. Спокойная мягкая улыбка отличалась от бешеного оскала Беллы, а серые глаза были такого же оттенка, как у Сириуса.

Неспешный разговор за чаем шел о вещах мирных и приятных. О Тедди, у которого начинались резаться зубы. О Кричере – воспитателе «надлежащих волшебников». О мадам Малкин, с которой Энди училась на одном курсе.
Перейдя в гостинную, Гарри посетовал на свое полное отсутствие знаний о финансах. Энди неожиданно оживилась:

- Тебе необходим поверенный. Они занимаются не только законами и завещаниями, но и оказывают услуги советников и финансистов. Если хочешь, я напишу тебе рекомендательное письмо в фирму «Стенли и сыновья», это очень уважаемая компания.

- Советники – это хорошо. Я ж не только в финансах полный олух, мне кажется, я ни в чем, кроме ЗОТИ не разбираюсь. Даже Кричер лучше знает, во что мне одеваться и куда можно ходить в каком виде...

Выслушав историю о «Великом Победителе», Энди расхохоталась:

-Ты немного неправильно его понял, Гарри! Он хотел сказать, что Победитель имеет право ходить в чем вздумается, демонстрируя свою силу. Кто же не побоится указывать ему на отсутствие мантии? А ну, как Победитель обидится, Волдеморта-то он уже прихлопнул...

Гарри только лицо в ладони спрятал, в ужасе.

- Это что же, я такой страх нагоняю? Я не хотел! Мне не надо... Мне надо уехать куда-нибудь, чтоб людей не пугать!

- Успокойся, ребенок, - мягко ответила Энди, - маги всегда найдут себе идола для поклонения. Не будет тебя – найдется какой-нибудь Локонс, разве это лучший вариант? В конце концов, тебе поклоняются за то, что ты действительно совершил.

- Да ничего я не совершал! Я не успел, я не спас всех, как надо было! Если бы я не тянул...

- А если бы ты не тянул, то победителем стал бы Волдеморт. Удивительно уже то, что в семнадцать лет ты вышел в бой и покончил с ним. Дамблдор – не смог! И никто не мог, а у тебя получилось.

- Это все пророчество, только я мог его убить. Дамблдор говорил, что...

- Гарри, ну что за глупости. А до пророчества – Он что, был абсолютно непобедим? Представь себе, что пророчество никто не услышал. И что? Не надо было с ним бороться, согнуть шеи – и под ярмо? Нет, дорогой мой, все значительно проще: никто, кроме тебя не хотел взять на себя эту ношу. Боялись, рассчитывали пересидеть, надеялись, что все обойдется. И Дамблдор твой разлюбезный – «пересиживал» двадцать лет, пока не появилось пророчество. А потом радостно сгрузил всю ответственность на ребенка и устранился.

Только неожиданно приобретенный вчера пепел на эмоциях позволил Гарри не вскидываться в защиту директора, а молча выслушать Энди. А женщина распаляясь, говорила о накипевшем:

- Я говорила Доре: не суйся в этот Орден! Ну, чем таким полезным они там занимались? И самое главное – кто? Два аврора, три школьных учителя, а остальные – старики и бабы, вроде Молли Уизли! Перетирали сплетни на кухне, тоже мне, борцы за свободу! Дамблдор был Верховным Магом Визенгамота, при нем принимался закон против оборотней, при нем Сириуса осудили без суда, а Малфоя выпустили за взятки... Что он мог, кроме как пудрить мозги? Вот и дочь повелась на его речи о Большей Пользе – и где сейчас моя дочь?

Гарри вжимался в спинку дивана: голос Энди все больше напоминал яростный визг Беллы. Вдруг она захлебнулась воздухом, растеряно глянула на съежившегося мальчишку. Потерла руками лицо и невесело усмехнулась.

- Прости меня. Это все еще болит...

- Я понимаю.

- Ты не понимаешь. Защитой граждан от Темных магов должны заниматься профессионалы, а не директор школы и его необученные школьники. А Председатель Визенгамота должен следить за исполнением законов, а не разводить шпионские игрища. Дамблдор сел на три кресла разом, и ни на одном из мест не выполнял свою работу хотя бы прилично, я уже не говорю «хорошо». Из-за его игр, - а не из-за тебя! - мы все потеряли любимых. А его называют героем. Поэтому я и сказала, что Победитель, для тебя – не самое плохое имя.Ты действительно – победил. Подумай над этим хорошенько.

С хлопком появилась маленькая эльфийка Тонксов:

- Хозяйка Энди, мастера Тедди пора кормить, принести его сюда?

- Да, Тинки, пора мастера Тедди представить его крестному.

Тедди Люпин был пухлым, мягким и очень-очень разноцветным! Младенческий пушок на голове переливался всеми цветами радуги. Энди с гордостью сказала, что Тонкс стала менять цвет волос только после пяти лет. Это значит, Тедди уже сейчас был очень неслабым магом. Наевшись, детеныш Муни радостно улыбнулся крестному отцу, и Гарри с печальной нежностью увидел улыбку Люпина.

Гарри возился с ребенком, пытаясь услышать в младенческом бульканье первые слова, а Энди негромко рассказывала, что пока Тедди еще мал, чтобы доверить его няньке, поэтому ей пришлось уйти с работы в Мунго. Оказывается, мама Тонкс была дипломированным целителем.

- А кстати,- спросила Энди, - почему ты не исправишь зрение?

Гарри страшно удивился, никто ему не говорил, что это возможно. Хотя... а чего удивляться – даже магглы давным-давно применяют лазерную хирургию, магам с их чарами и зельями такая тривиальная задача и вовсе легче легкого. Договорились встретиться на днях в Мунго, Энди собиралась туда с Тедом, на рутинную проверку.


Через два дня в Мунго Энди представила Поттера своему знакомому, целителю Робертсу. Робертс перед процедурой исправления зрения загнал Гарри в специальный кабинет, где, как он объяснил, Гарри должен пройти полную и всесторонюю проверку здоровья.Что-то вроде томографа у магглов, и диагностических чар вместе взятых.

- Это быстрее, чем диагностика палочкой, мистер Поттер, и намного полнее.

Полнее, это уж точно, думал Гарри, глядя на внушительную стопку пергаментов в руках целителя. Наверняка с самого рождения все мои простуды...

Целитель Робертс, досадливо хмурясь, пояснил:

- Сразу провести процедуру не получится.У вас, мистер Поттер, видимо, был очень нелегкий год, диагностировано физическое и магическое истощение, наложенное на предыдущие недолеченные травмы. Давайте поступим следующим образом. Я сейчас выпишу вам курс зелий. Принимать их будете с утра – вот эти, розовые. А перед сном – зеленые. И посередине – непременно трехразовое питание! И ни капли спиртого, молодой человек.Через неделю приходите, избавим вас от очков.

Гарри пожал плечами: стоило попить зелья, чтобы через неделю проститься с опостылевшими очками! Робертс отошел с пачкой диагнозов к окну, о чем-то тихо, но яростно переговариваясь с Энди.

Всю неделю приема зелий Гарри провел, валяясь на диване с дневниками родителей. Отец писал о Хогвартских шалостях, о попытках Мародеров стать анимагами, знакомые имена, сокращенные до начальных букв не представляли собой тайн. Хотя иногда попадались абзацы, которые приходилось расшифровывать. Ну вот, что бы это значило:

«Братцы Л идут по пути своей тетушки Венделины, видимо это в крови – шокировать магглов. Об их эскападе на Трафальгарской площади в Хоге ходят восторженные слухи, отец писал, что команды обливаторов Министерства не справились с утечкой информации и теперь магглы уверены, что видели летающие тарелки с зелеными человечками на Хэллоуин. А всего-то пара домашних эльфов с подносами! Круто!»

Единственной Венделиной, о которой знал Гарри, была Венделина Странная, которой нравилось гореть на кострах инквизиции. Странная... Лестранж? Это были братья Лестранжи? И они не мучали магглов, а просто призвали эльфов с обедом на Трафальгарскую площадь... И отец был от них в восторге, он их не ненавидел. Гарри посмотрел на дату записи: отцу было пятнадцать лет. Лестранжам на тот момент было больше двадцати или даже под тридцать. Они что же, общались?

В дневниках матери Гарри нашел ответ на этот вопрос.
«Магическая аристократия, - писала Лили Эванс, - практически ничем не отличается от маггловской. Та же запутанная сеть родственников, где потяни за ниточку и найдешь кузена, не с одной стороны, так с другой. Магглорожденным трудно понять, что все эти Розье и Блэки, будь они даже на разных факультетах, все равно встречаются на общих раутах и ездят отдыхать на воды одной компанией. И сколько бы не голосил Блэк о том, что не хочет иметь со своей семьей ничего общего, но живет-то он у своей тетки, матери Поттера. Мы с Севом вчера разговаривали об этом. Сев говорит, что гораздо справедливей общество, где заслуги определяются не кровью, а талантами. Только пробиться таланту, даже такому несомненному, как у него, в мире семейственности – просто невозможно без покровительства. Семья его матери не простила ей брака с магглом, теперь Сев не сможет воспользоваться помощью Принцев. Это обидно и несправедливо.Что же говорить обо мне, я здесь – пария, как дочка нашей школьной уборщицы. Беда магглорожденных не в том, что им не хватает знаний. А в том, что Хогвартс – единственная школа магии в Англии. Маггловская аристократия не смешивается с простолюдинами, разве что в университетах. У них отдельные, частные школы, где они варятся в своем соку и своем кругу.А здесь обучение смешанное, и нас давят не только историей своих семей, но и, будь честной сама с собой, Лилз, гораздо большим уровнем магии... Заклинания, которые я учу по три дня, у какого-нибудь Поттера получаются с первого раза!»

Постепенно, перечитывая то дневники отца, то дневники матери, Гарри понял, что его высказывание о собственном недостатке знаний в доме Энди было громадным преуменьшением. Зияющие пропасти лакун, а не недостатки. Слегка припорошенные элементарными сведениями о магических науках вроде Чар или Транфигурации. Смутно припоминалось, что все задачи по поиску информации в Золотом Трио нагружались на Гермиону, а сам-то Гарри всегда получал от нее уже переработанную выжимку, годную к непосредственному использованию. Вот, скажем, Законы Министерства – и когда они пытались спасать Клювокрыла на третьем курсе, и когда самому Гарри грозило судебное разбирательство после четвертого – он ведь ни в одну брошюру сам не заглянул! Почему?

–Ну я дураааак, ну идиоооот же, клинический! А зачем, когда на все есть Гермиона! Тупица! - Сосредоточенно ударяя лбом о стол, стонал Поттер, с ужасом представляя себе бесчисленные тома школьной и блэковской библиотек, которые ему волей-неволей придется перелопачивать, чтобы затянуть лакуны своего невежества.

В том, что их непременно нужно затянуть – и как можно скорее! – он не сомневался ни секунды. За всеми отцовскими байками и недомолвками(а зачем их подробно описывать в дневнике, когда все и так понятно, Поттеру-то родом) красной нитью проходила мысль об ответственности перед Родом. О преумножении не только родового состояния, но и родовой магии. Оказалось, что несмотря на симпатичное личико и изумрудные глаза Лили Эванс, выбирал ее Джеймс, как хорошую породистую кобылку на ярмарке, с дальним прицелом на разбавление застоявшейся чистой крови и в ожидании сильного магического потенциала у наследников. А не подходила бы по всем параметрам – потрахался бьы всласть и бросил, не она первая, не она последняя. Ни о какой большой любви в дневниках 19-летних Лили и Джеймса речь не шла. Хотя, конечно, они были очень привязаны друг к другу, скорее, как друзья, чем как любовники.

Разочарование в легендарной любви родителей почему-то не оказало на Гарри никакого разрушительного воздействия. Почему-то сильнее повлияло то, что Джеймс даже в 18 мыслил куда более рационально, подчиняясь целесообразности семейных ценностей.

Гарри представил себе свое ближайшее окружение. Вот Рон, наливается алым гневом и плюется едой при очередном выпаде против слизеринцев. Вообще, семья Уизли – шумная, как цыганский табор, и такая же простая... и незамысловатая какая-то. Все силы уходят на прокорм детей, на их обучение в школе, но уже после Перси, лучшего ученика, никто из детей не блещет хорошими оценками. Рон очень любит квиддич, но и в нем особо не выделяется. Шахматы... честно говоря, Гарри всегда считал(услышал, наверное где-то), что любители шахмат – хорошие стратеги. Из Рона стратег никакой. Слишком ему мешают сиюминутные приступы эгоизма и гнева. Одно его бегство из палатки взять – ну, чего он добивался-то, если подумать? Горячей мамочкиной еды? Ссоры между Гермионой и Гарри? Непременного-и-вот-прям-щас убиения Волдеморта, чтоб уже можно было пойти домой и хорошо покушать? Или памятная ссора на четвертом курсе – из друзей Мальчика-Который-Выжил Рон вылетел, потому что с ним не поделились славой, так, что ли? А потом вернулся – потому что там, куда он сбежал, славы было еще меньше?

Нет, Гарри давно на Рона не обижался, роновы закидоны всегда встречались легким пожатием плеч и перемигиванием с Гермионой: «Ну, это же Рон! Остынет – вернется». В нужные моменты Рон действительно возвращался, и помогал, и поддерживал. Просто приходилось вокруг Рона ходить с осторожностью, как возле соплохвоста.

Гермиона жаждой знаний и дотошностью напоминала Гарри мать, какой он узнал ее в дневниках.Ее интересы простирались во все стороны нового мира, и словно щупальца гигантского кальмара, захватывали кусочки новой и неизведанной информации. Сортировались, пересчитывались, раскладывались по полочкам. То, что Гермиона не могла понять или сделать сходу, оставлялось на потом, как, скажем, чары Патронуса. Но возвращалась она к отложенному непременно, как только позволяли накопленные силы или знания.

Ну и до кучи, сам Гарри, как составляющая Золотого Трио. Магически силен, в отличие от остальных «двух третей». Но ленив, как Рон. Любопытен? Очень, но не как Гермиона, надо признать. У Гермионы любопытство прикладное, если ей интересно, она горы перевернет, но утолит его. А любопытство Гарри всегда было сродни... Ох. Ужас-то. Жажде сплетен тетки Петунии! Ну какая, к Мордреду разница, что хранится в Запретном Коридоре??? Философский камень? Ну и Мерлин бы с ним, что ж ты туда полез-то??? Ах, спаса-а-ать... Чтоб не зря Спасителем называли, ага.

Гарри прищелкнул пальцами. Вот оно. Думай, голова, думай, я тебе шляпу куплю...

Чтоб. Не зря. Называли.

Называться психом и уродом у Дурслей, равно, как и соглашаться с ними было нестерпимо. Подсознательно Гарри никогда им не верил – ни в рассказы об автомобильной аварии, унесшей родителей, ни в их благородство и почтенность, ну как же, из чистого сердца приютили сироту-племянника. Да за одно то, что он пахал на них, как домовой эльф, соседи платили наемным уборщицам, поварам и садовникам! Это ж сколько Дурсли на Гарри сэкономили!

А вот поверить в то, что он Спаситель, Мальчик-Который Выжил и избавил магический мир от страшного Темного Лорда было... приятно. Очень хотелось не просто поверить, а и подтвердить мнение окружающих. Поэтому – конечно, Гриффиндор! Ведь на Слизерине учатся Темные Маги. Конечно, надо спасать Камень, иначе потом никто не назовет его Спасителем! Надо дружить только с правильными людьми... Ох, а это уже не Рон сказал. Это Малфой.

Кстати, о Малфое. Что там с судебным разбирательством?

Судебное разбирательство, похоже еще шло, но упоминаний в Пророке об оправдании Малфоев Гарри не увидел. Пришлось собираться и аппарировать к Министерству.
В Министерстве Гарри узнали только по очкам и по палочке, предьявленной на входе. Он и сам не сообразил, что одет «надлежащим образом», а вместо привычной щетки волос по спине хлещет конский хвост с ленточкой в тон мантии. В Аврорате замотанная секретарша, почти не слушая, отправила его к кабинету адвоката семьи Малфоев. Адвокат страшно удивился не только гарриному появлению, но и тому, что Гарри собирается выступать в защиту Малфоев. Подразумевалось, вероятно, полное утопление, удушение и развеивание по ветру его подзащитных. Гарри еще раз слил в думосбор воспоминания о помощи Нарциссы и Драко, получил твердое заверение, что теперь-то они непременно прозвучат в суде, и удостоверился, что, в случае чего ему сообщат.

Из Министерства удалось выйти неузнанным: больше всего Гарри сейчас опасался репортеров. Давать интервью ему не хотелось, как и озвучивать повод своего появления здесь.


Целитель Робертс снова отправил Поттера в диагностическую комнату. На выходе получилась стопка пергаментов, значительно меньшая, чем неделю назад, но все же солидная. Разочарованно прищелкнув языком, целитель посетовал:

- То ли зелья подействовали слабее, то ли ваше здоровье, мистер Поттер, дальше от нормы, чем я думал. В таком состоянии мы вам зрение не исправим, только ухудшим имеющееся. Давайте-ка я я выпишу вам еще пару зелий, попьете их три дня, вместе с уже назначенными. Приходите на той неделе, скажем, в среду. И посмотрим. Хорошо?

- Хорошо, - растерянно согласился Гарри. – А что со мной не так?

- Да я бы сказал, все с вами не так, молодой человек. Вот, смотрите. Эта диаграмма показывает ваш вес и рост в сравнении с прогнозом. Прогноз, как вы понимаете, не с потолка брался, а от ваших первых измерений в Мунго, в июле 81-го. Ниже прогнозируемого вне пределов допустимого колебания. Позже, к сожалению, ваши опекуны в Мунго вас не приводили.

- Моими опекунами были магглы, сэр. Магии они, как огня боялись.

Робертс хмыкнул недоверчиво, но развивать тему не стал.

- Далее. Это – диаграмма магических каналов, она показывает их постоянное подавление до недавнего времени, не то, искусственное торможение, вроде ограничителей, не то «пиявку». – На вопросительный взгляд Гарри, Целитель пояснил, - откачку вашей магии в посторонний объект. Ограничителей я на вас не обнаружил, слабый след виден в районе прошлого или даже позапрошлого года, но в этом случае, мы не говорим о злонамеренном ограничении вашей магии. Скорее всего, родительские чары до конца не развеялись, детям часто ставят такие, во избежание. Раз вашими опекунами были магглы, то снять их сами они не могли. Вот тут, смотрите, состояние кровообращения мозга, говоря по-дилетантски, уровень вашего мышления. И вновь – подавление, следы застарелой травмы, видимо, знаменитая Авада, которая вас не убила. Потом, через несколько лет, подряд несколько легких сотрясений, до конца не залеченных, пара залеченных, но не досмотренных до конца трещин... Квиддич, драки?

Гарри сокрушенно покивал, недобрым словом поминая Дадли и компанию.

- Ну, как следствие, рассеянность, плохая сосредоточенность, сюда же немного гиперактивности. Еще – несколько плохо залеченных переломов, но зато по всему телу: и ребра, и кости рук и ног, спортсменом я бы вам не рекомендовал становиться, кости слишком хрупкие. Впрочем, мы это поправим, поправим... Ну, что еще? А. Вот это просто восхитительно: в составе костной ткани присутствуют следы сильнейшего яда, и такого же сильного противоядия, до конца не выведенные организмом.

- Яд василиска и слезы феникса, - пробурчал Гарри неловко.

Целитель поднял на него круглые глаза:

- Вы это серьезно, мистер Поттер?

Пришлось рассказывать про Тайную Комнату. Робертс взмахивал руками, тряс головой и вообще, являл собой картину полного восхищения.

- Изумительно. Просто изумительно! Ну что ж, мистер Поттер, могу вам сказать, что хоть испытания в таком нежном возрасте у вас были совершенно неадекватными, кое-какую пользу они вам принесли. В ближайшем будущем, пока костная ткань окончательно не обновится(а на это уходит порядка десяти-двенадцати лет), вы полностью защищены от любых ядов, включая любовные зелья. Теперь я понимаю, почему так слабо подействовало то, что я вам прописал: в состав тех зелий входят компоненты, которые ваш организм принимает за яд. Надо полностью менять предписание...

Курс новых зелий назначили еще на неделю, Гарри растроился.Он-то уже через три дня хотел избавиться от очков!


Долго расстраиваться не получилось. Андромеда прислала сову с адресом нотариальной конторы «Стенли и сыновья». Гарри ухватил все свои фолианты-гроссбухи и отправился на встречу.

Мистер Стенли, который «и сыновья», Гарри только не понял, то ли средний, то ли младший, оказался жизнерадостным толстячком-попрыгунчиком, лысым, рыжеватым, с бородкой клинышком. Он радостно вспорхнул с места, при виде Андромеды, радостно расцеловал ее в обе щеки, и радостно бросился пожимать руку Гарри. Говорил он быстро, как горох из трубочки выдувал, и все горошинки его речи катились с радостным прищелкиванием.

-Мистер Поттер, очень, очень приятно познакомиться! Андромеда, дорогая, садись, пожалуйста, сейчас прикажу чаю, мистер Поттер, как поживаете, Сьюзан, чаю в кабинет! Очень-очень рад, садитесь, мистер Поттер, в ногах правды нет, но нет ее и в креслах, как говорится, чем могу вам помочь?

Гарри, обалдев от такого напора, покосился на Энди.

Андромеда, спасибо Мерлину за малые милости, с мистером Стенли и его манерами была знакома.

- Уолдо, Гарри нужен не просто нотариус или финансист. Ему нужен советник. Мальчика совершенно не обучали быть лордом.

Гарри поперхнулся:

- А я лорд?

- Ну вот видишь, в каком запущенном состоянии он тебе достался, - горестно сказала Андромеда мистеру Стенли. - Боюсь, что начать придется с абсолютного нуля...

Толстячок посерьезнел.

- Это удручает. Поттер, который не знает, что он лорд... Хм. Очень, очень удручает. Впрочем, - он мгновенно повеселел, - я возмусь за вас, мистер Поттер. Только сразу договоримся, мгновенной отдачи не ждать, учиться изо всех сил, домашние задания – да-да-да! А как вы хотели, без домашних заданий? – выполнять неукоснительно, и может быть, из вас еще выйдет толк, а мистер Поттер?

Гарри остро захотелось побиться лбом о стол.

Лордом он оказался дважды: Поттером по рождению и Блэком по завещанию крестного. Не вдаваясь в хитросплетения магического права, мистер Стенли объяснил, что он мог носить и ту, и другую фамилии, или ту и другую, по очереди, или сделать фамилию двойной. Главное же, что подразумевалось его лордством, он был обязан породить двух сыновей и передать им по Роду. Желательно, с соответствующим состоянием, преумноженным за время собственного «правления». Сложно, но вполне возможно, утешающе похлопал его по плечу советник. И поклялся, что со своей стороны сделает все возможное, чтобы Гарри помочь. Клятва оказалась магической, хоть и не Нерушимой, кабинет ощутимо тряхнуло, а в воздухе запахло озоном остаточной магии. Мистер Стенли потер пухленькие ручки и воскликнул:

- Ну-с, приступим!

Гроссбухи он попросил оставить на рассмотрение, а сам, непрерывно перекатывая слова-горошинки, что то очень быстро писал, на длинном пергаментном свитке. Наконец, закончив длинным росчерком, помахал свитком в воздухе:

- Это ваше домашнее задание на ближайшую неделю... впрочем, нет, будем реалистами: на две. – Гарри, услышав о реализме, поджался: фразу «Будьте реалистами, требуйте невозможного!» он где-то встречал. Длина свитка особых надежд не внушала. – Ну-ну, мистер Поттер, поверьте, тут нет ничего сверхъестественного, все, что могли, вы уже сделали. А после вашей эпической победы...

- Не было там ничего эпического, мистер Стенли, - сморщился Гарри. – И вообще, это был мой долг.

- Долг, говорите... Ну, пусть будет долг, пока. Потом мы с вами поговорим о долгах и должниках. Вот, через две недели встретимся и поговорим, хорошо? Я записываю вас прямо с утра, разговор предстоит долгий. И главное, не забудьте, - домашнее задание!
Мистер Стенли прихлопнул ладошкой по фолиантам, заканчивая разговор.

Гарри вывалился из нотариальной конторы оглушенный, ошарашенный и со слабым чувством чего-то явно упущенного в беседе.

- Не переживай, - улыбнулась Энди, - ты привыкнешь. Уолдо не любит терять время по пустякам и раздавать пустые обещания. Тараторит, конечно, быстро, если хочешь о чем-то его спросить, лучше заранее записывать вопросы, а то сметет своим энтузиазмом.

Гарри развернул свиток с домашним заданием и застонал: убористым почерком в нем был записан список из пятнадцати книг, обязательных к прочтению, далее шел совет найти учителя танцев(!) и этикета(!!!), список возможных учителей прилагался, - с облегчением перевел дух несчастный двойной лорд. Еще в свитке были указания нанять тренера-конника и фейхтмастера, с прилагаемыми именами. В конце, перед росчерком, была просьба озаботиться полным медицинским осмотром и принести мистеру Стенли результаты. Это был, пожалуй, единственный пункт, в выполнении которого Гарри не сомневался.

- Мне просто необходим хроноворот, я ничего не успею, – пожаловался он.

- Я помогу тебе с письмами учителям, - ободряюще улыбнулась Энди.

- Спасибо! Очень-очень большое спасибо, Энди! Ты мне так помогаешь... и с Мунго, и здесь, я... если я только могу что-нибудь сделать...

- Не забывай, ребенок, ты мой родственник. А родственники должны помогать друг другу, разве нет?

Только новообретенная безэмоциональность позволила Гарри не расплакаться прямо на улице.


Жизнь внезапно сделала кульбит и понеслась вскачь, совершенно невероятными прыжками. Распорядок дня был расписан поминутно, а следить, чтобы не сорваться с графика, Гарри попросил Кричера. Эльф, польщенный доверием хозяина, долго шмыгал носом.
Энди не только помогла написать учителям и тренерам письма, она же провела с ними пробные собеседования. Гарри, пожимая плечами, сказал, что все равно не разбирается в найме персонала, а Энди он вполне доверяет, и если от него что-то требуется, то он всегда... Дело кончилось тем, что Андромеда прислала ему уже согласованный график уроков и координаты аппарации каждого учителя. К немалому облегчению Поттера, все уроки отодвигались на несколько дней, оставляя время на чтение «домашнего задания» и коррекцию зрения.

В день прощания с очками был вынесен оправдательный приговор Нарциссе и Драко Малфоям. Свидетельство Гарри цитировалось всеми газетами, репортеры захлебывались предположениями о причинах такой благосклонности Героя к семье Пожирателей, а сам Герой с ужасом представлял себе реакцию Рона(да и всей семьи Уизли, если подумать) на эти статьи. Сразу из Мунго Гарри оправился к Энди, в слабой попытке спрятаться от ответственности. И напоролся прямо на «спасенных» Малфоев.

- Гарри, - обрадовалась Андромеда, - как ты вовремя! Как раз к чаю!

- Гарри? – удивился Малфой – Поттер? Это правда ты?

Поттер в это время судорожно прикидывал, где ж теперь ему прятаться.

- Нарцисса, Драко, - официальным тоном начала Андромеда, - позвольте представить вам лорда Гарольда Джеймса Поттера-Блэка. Гарри, вы, конечно уже встречались, но официально не знакомы: моя сестра, Нарцисса Блэк-Малфой, ее сын Драко.

Церемония официального представления дала Гарри возможность выдохнуть и немного прийти в себя.

- Эээээ... здравствуйте, миссис Малфой, м-м-м...Драко. Энди. Я, собственно, ненадолго...

- Нечего стесняться, проходи. Среди родни стесняться негоже, а мы, если ты помнишь, все тут немножко Блэки. А ты, кроме всего прочего еще и Глава Рода. Так что садись, я тебе чаю налью.

Драко все это время изображал из себя рыбку на берегу, пучил глаза и то открывал рот, то закрывал. Зрелище было презабавное, Гарри подумал, что охреневшего Малфоя ему видеть до сей поры не доводилось.

- Поттер, а Поттер, - слабым голосом поинтересовался Малфой, - а что ты с собой сделал?

- М-м-м... привел себя в порядок? Очки снял? А хвост мне эльф отрастил, - гордо похвастался Гарри. – Мне идет?

- Идет, - все так же слабо откликнулся Малфой. – Но это не ты.

- Ну, ты же слышал, я теперь глава Рода Блэков, а лорд Блэк не должен выглядеть неподобающе, - спародировал Кричера Гарри. Энди тихо засмеялась.

- Кричер взял Гарри на воспитание,- объяснила она Малфоям. Малфои переглянулись и очень одинаково ухмыльнулись друг другу.

За чаем, по традиции, о серьезных делах не говорили. Под негромкое журчание голосов Нарциссы и Энди Гарри потихоньку расслабился. Рон, конечно вспыхнет и завопит, да и прочие Уизли не обрадуются, но если он теперь Блэк, то... как там Энди говорила – родственники должны помогать друг другу. Ну, вот он и помог. Да. Именно так.

Так он сказал и Драко, который перейдя в гостиную, попытался начать его благодарить за свидетельские показания.

- Малфой, заткнись на минуточку и послушай меня. Твоя мать помогла мне, там, в лесу. Я не мог допустить, чтобы за эту помощь она оказалась в Азкабане, я, знаешь ли, привык долги отдавать.Что касается тебя – тебе предлагал помощь Дамблдор, кто я такой, чтобы отказать тебе в ней. Ну и согласись, Пожиратель из тебя был никакущий. И потом, Энди права – все мы немножко Блэки.

- Семья превыше всего, - согласился Малфой. – Неужели ты наконец это понял?

А Гарри понял еще одну вещь. Когда он проговаривал фразу о «помощи Дамблдора», к нему пришло ясное осознание того, что Дамблдор был тут совсем не при чем. Помочь Малфоям захотел он сам.

- Видишь ли, Малфой, семьи-то у меня до сих пор не было. И ту, что оказалась, очень хочется сохранить.

- Ну ладно... родственник, - захихикал Малфой, - если понадобится помощь – зови. А то вон, уже эльфы тебя воспитывают, невоспитанный ты наш.



На вторую встречу с поверенным Гарри приполз. Предыдущие дни, иначе, чем кошмарными, он называть не мог. Уроки танцев, выездки и фехтования нашли в его теле мышцы, о существовании которых он не подозревал. Учительница хороших манер обладала еще и хорошо поставленным оперным контральто, звук которого преследовал теперь бедного лорда Поттера в страшных снах: «Спину ровнее! Поклон ниже! Локти убрать!» Гарри с неожиданным юмором думал, что Рон на его месте уже пошел бы вешаться: застольный(да и прочий) этикет у друга отсутствовал, как понятие.

Книги он, конечно, прочитать не успел, но просмотренные наискосок тома о генеалогии Древних и Благородных Домов и деяниях их представителей вызывали невольное почтение, а заодно понимание, что История Магии отнюдь не заканчивается пересчетом восстаний гоблинов.

Мистер Стенли окинул быстрым взглядом медузу, распластавшуюся в его кресле для посетителей и предложил рюмочку укрепляющего бальзама. Проглядел результаты медицинского осмотра, покивал каким-то своим мыслям.

- Ну что же, лорд Поттер, давайте поговорим. Я взял на себя смелость провести небольшое расследование на основании ваших бухгалтерских документов, основные результаты я озвучу позднее. А пока – расскажите мне о себе. С самого начала, с детства. У меня на кабинет навешена сеть конфидециальности, ничто из сказанного не выйдет за его пределы. Мне хотелось бы увидеть ваш взгляд на ситуацию.

Рассказывать о себе оказалось неожиданно легко. Укрепляющий бальзам мистера Стенли расслабил не только ноющие мышцы, но и язык. Где-то на краю сознания промелькнула мысль о Зелье Болтливости, подмешанным кругленьким поверененным, но новоявленная рациональность возразила, что поверенный в чем-то сродни священнику, хочет исповеди, мы ее предоставим. Под конец Гарри даже увлекся пересказом своих приключений.

Поверенный кивал в нужных местах, охал, ахал, всем своим видом показывая интерес к повествованию. Тяжело было описывать только первый послевоенный месяц, с его чередой похорон и убийственным похмельем по утрам.

- И я... ну не мог поступить иначе. Я должен был магическому миру, понимаете?

Мистер Стенли задумчиво сложил пальцы домиком и медленно произнес:

- Я понимаю, что в вас воспитывали это чувство долга. Взращивали настойчиво, упорно и не считаясь с последствиями, да. Свято место, знаете ли, пусто не бывает. Вместо долга перед родом и магией... Впрочем, что пустословить, давайте это все запишем, для наглядности. – Схватив перо и пергамент, он разграфил лист на четыре колонки.

- Вот, извольте. Только прошу вас записывать только то, что именно сделала та или иная сторона для вас.

Гарри изумленно уставился на названия граф: Темная сторона, Нейтральная (Министерство), Светлая сторона и Магглы.

- Так понятнее, - обяснил мистер Стенли.

- Ну... хорошо. Темные. Волдеморт убил моих родителей, оставил меня сиротой.

- Принимается. С поправкой: Волдеморт пришел к вам в дом не армией. Скорее, я назвал бы это дуэлью, чем хладнокровным убийством. И получил возмездие тут же, развоплотившись на тринадцать лет. Нет?

- М-м-м... да. Наверное.

- Кто еще? Записывайте в хронологическом порядке.

Гарри крепко задумался. Объективно, на Темной стороне он мог назвать несколько Пожирателей, запомнившихся после Министерской «битвы за Пророчество». Ну, Малфоя-старшего. Люциус Малфой был, конечно, мразью еще той, но самому Гарри он... ничего не сделал? Дневник Волдеморта он подкинул Джинни. Но вовсе не потому что стремился досадить проклятому Поттеру, а чтобы подставить Артура Уизли за обыск Менора и сместить Дамблдора с директорского кресла. В Министерстве, где Малфой отвечал за операцию с Пророчеством, – Гарри сосредоточился на воспоминании – палочки вытащили школьники, и пуляться обезоруживающими тоже начали они. В Битве Малфой-старший не участвовал вовсе, стоял возле Волдеморта... и палочки у него не было!

Думать о причиненном и реальном вреде с Темной стороны получалось не очень. Гарри все время срывался на эмоциональное «Она убила Сириуса!» - «Но не вас», - следовал ответ. И Гарри понимал, что самому-то ему, в сущности, физического вреда не наносили.

А если и наносили, как Малфой-младший, пяткой по носу, то только в ответ на действия самого Гарри,- не припрись он шпионить в купе Малфоя под мантией-невидимкой, сидел бы себе спокойно в Большом зале, а не залечивал нос. А ведь даже школьные свары с
Малфоем проходили по однотипному сценарию: Малфой язвил, Рон вытаскивал палочку...
Мордре-е-ед.

- Хорошо, оставим пока Темных. Давайте Министерство. Оно у нас по закону Нейтральное, ну, во всяком случае должно быть таковым, для представления, как Темных, так и Светлых. Что именно для вас сделало Министерство, попунктно, пожалуйста.

- Ну... э-э-э-э... – Как-то ничего толкового не придумывалось.

- Хорошо, я вам помогу, – мистер Стенли забрал листочек с графами, на котором сиротливо стояло «Волдеморт» в графе Темных. – Итак. Начнем с имущественного положения, благо, бухгалтерские книги у нас под рукой. В ноябре 1981 года Указом Министра Багнолд была произведена консервация дома Поттеров в Годриковой лощине, с целью установления там мемориала. Это вообще, единственное упоминание имени Поттеров Министерством в тот период времени. Героически погибший, как все думали, Питтегрю получил орден Мерлина третьего класса, с выплатой прилагающейся премии наследникам. Что Министерство предложило своему Спасителю? Ничего, это я могу вам сказать точно. Хотя, если подумать не рекламными слоганами, а мозгами, то, как минимум, они должны были не консервировать дом, а отремонтировать – в нем должен был жить ребенок-Спаситель, с опекунами. Денежно-имущественные отношения с Министерством на сегодняшний день у вас ограничиваются получением ордена Мерлина за победу над Волдемортом в мае этого года и премией. Пока что у нас в графе – только материальный ущерб, а не помощь.

Далее мы перейдем от материального ущерба – к моральному. Поток грязи в Пророке, сразу после возрождения Волдеморта. И Фадж, и Скиттер традиционно нейтральны и по большому счету, не имеют права поддерживать точку зрения Темной или Светлой сторон.
Один – как Министр, вторая - как репортер, поставляющий новости общественности.

Суд над несовершеннолетним школьником, проводящийся в присутствии полного Визенгамота. Здесь мы рисуем стрелочку на причины самого суда: первое предупреждение за применение палочки в маггловском доме вы получили незаконно, поскольку магией пользовался домовой эльф. Расследовано это не было, а ведь занимайся Отдел по делам несовершеннолетних своими делами добросовестно, второе применение – через два года, с Патронусом, вообще не должно было привести к суду, а только к первому предупреждению. Но поскольку мы знаем, что суд состоялся по другим причинам, то к стрелочке о первом предупреждении мы рисуем слово «некомпетентность». Хороший адвокат только за одно это стряс бы с Отдела компенсацию. Объективная же причина суда, как и статьи Пророка – вторая стрелочка - в некомпетентности Министра и несоответствии его должности. Жаль, что я не был вашим поверенным в то время, – вдруг мечтательно закатил глаза мистер Стенли, - это какой процесс можно было бы устроить!

Перейдем к ущербу физическому. Тут можно кратенько, без долгих сантиментов: дементоры, Кровавое Перо, попытка Круцио. Все это - от сотрудника Министерства, заметим, не от Темного Лорда или его Пожирателей.

Прежде чем мы перейдем к колонке с магглами, я хотел бы напомнить, что провел небольшое расследование. Меня заинтересовало, почему лорда-волшебника воспитывали магглы. Видите ли, мистер Поттер, вы рождены в магическом мире. А значит, должны были иметь магического опекуна. И он у вас был, пока не очутился в Азкабане по ложному обвинению. И пока он не передал права на магическое опекунство, никто не должен был решать, где вы должны жить, и как воспитываться. Это если следовать духу и букве закона. Но вас определили магглам до ареста Сириуса Блэка!

Я посетил дом вашей тети, мистер Поттер и поинтересовался, на каких условиях она вас приняла, и главное, кем ставились эти условия.

Как вы и сами знаете, прямо из Годриковой лощины вас доставили на Тисовую и подложили под дверь Дурслей. – Перо скрипело, заполняя колонку Светлых. – Первое ноября, ночь, заморозки уже начинаются. Ребенка, который вполне может, если не ходить, то ползать – наверняка. Ну, возможно, наш добрейший директор Альбус Дамблдор и наложил какие-нибудь чары – сонные, согревающие, охранные – от бродячих животных, например... Проверить мы не можем, будем трактовать имеющиеся факты в положительном направлении. К ребенку в корзинке было приложено послание, где кратко обрисовывалась ситуация: Поттеры мертвы, ребенок нуждается в родственниках.

Через неделю, то есть уже после ареста и заключения в Азкабан Сириуса Блэка, Дамблдор нанес визит семейству Дурслей. Где было озвучено два основных момента. Первый: принимая вас в дом «без сопротивления» ваша тетя, якобы, замкнула древнюю защиту крови на себя. Об обрядах кровной магии вы прочтете к следующей нашей встрече, это будет ваше домашнее задание. А второй момент на той встрече звучал следующим образом: если семейство Дурслей желает получать материальную помощь для подъема племянника, то любые вопросы его воспитания должны быть согласованы с его магическим опекуном.

- Ничего не понимаю, - честно признался Гарри. – Материальная помощь – от кого? Дурсли всегда говорили, что я дармоед. Какой магический опекун, если им был Сириус?

- О, - расхохотался коротышка-поверенный, - а в этом и заключена вся красота комбинации! Поскольку с магами ваша тетка не хотела иметь ничего общего, письма с вопросами и отчетами о вашем воспитании она отправляла на номерной ящик лондонской почты. Оттуда же раз в месяц приходил чек на 500 фунтов. Что касается вашего воспитания, - мистер Стенли тяжело вздохнул, - Дурслям запрещалось говорить вам о существовании магии и магическом мире. Баловать вас подарками. Хвалить. Свою часть договоренности они выполнили. Чеки приходили вплоть до июля прошлого года.

Сочувственно поглядывая на своего ошеломленного клиента, мистер Стенли предложил прерваться на обед. За обедом, который секретарша Сьюзен принесла в кабинет, они молчали. Гарри пытался уместить новое знание о Дурслях в свою старую картину мира. Получалось плохо. Одно дело, злобная тетка, которая завидует сестре-волшебнице и поэтому гнобит родного племянника и совсем другое, злобная тетка, которой за злобу еще и платят! Это же практически карт-бланш. Делай с ним, что хочешь, только не говори, что он молодец, и маг впридачу...

- А кто платил Дурслям пособие? Дамблдор? – поинтересовался Гарри, отставляя в сторону чашку.

-Нет, мистер Поттер. Вы. Деньги уходили с вашего счета, по распоряжению Дамблдора. Как он смог заполучить ключ от вашего школьного сейфа – тайна сия велика есть. Я не знаю, и гадать не стану. У Дамблдора всегда были обширные связи. Хорошо уже то, что больше к вашим деньгам никто не имел доступа. Как и к другим хранилищам.

- Ну как, не имел, – я давал ключ от сейфа миссис Уизли и Биллу.

- А это ваше второе домашнее задание. Вы найдете и прочитаете все о Долгах Жизни. Пока я могу сказать, что семья Уизли не смогла бы навредить вам каким-либо образом, касается ли это материальных благ или чего-то другого, без непосредственного вреда для всей семьи.

Добавим к магглам еще что-нибудь, или перейдем к последней графе?

- Но мы же туда ничего не написали!

- А есть, что писать? Кроме лишнего подтверждения Статута о секретности?

Гарри развел руками. Все его выводы о жизни с магглами были подтверждением Статута: магия и магглы – вещи несовместные.Точка.

- Ну-с, давайте продолжим.Светлая сторона. Борцы за правое дело и вообще, хорошие парни. Про ваше появление на Тисовой – уже записано. А вот стоит упомянуть, кто вас туда доставил.

- Ну как же... Сириус вытащил меня из развалин и передал Хагриду. Вместе с мотоциклом, чтобы быстрее было.

- Вот! – воздел указательный палец мистер Стенли и угрожающе ткнул им в Гарри. – Вот именно! О мертвых – хорошо или ничего... Поэтому я не буду оскорблять память вашего покойного крестного отца... хотя надо бы. Всем известно, что Хагрид – не маг. Колдовать ему было запрещено. И вот, представим себе, что Лестранжи вместе с Краучем-младшим пришли разыскивать своего Лорда не к Лонгботтомам, а к Поттерам. И чем бы вам помог Хагрид? Вы рассказали мне, что Блэк сбежал из Азкабана потому, что увидел фотографию Петтигрю в Пророке. А теперь подумайте хорошенько и ответьте себе сами: где в обоих случаях была забота о крестнике?

Другой друг вашего отца, ваш почетный дядя Люпин, появился в вашей жизни только в роли профессора ЗОТИ. Отработал год и исчез. Потом вы встречались эпизодически.

Семейство Уизли. Прекрасные люди, дружная семья, участливые и сострадательные. Должны вам на сегодня три Долга жизни и ссуду на открытие бизнеса. Скажите, мистер Поттер, сейчас вас не удивляет поведение миссис Уизли на платформе 9 и ¾ на вашем первом курсе?

- Сейчас уже не удивляет, - медленно произнес Гарри. – Она искала меня специально?

- Разумеется. Никто из магического мира не будет кричать о Хогвартс-экспрессе и магглах на вокзале Кинг-Кросс. А Хагрид очень удобно забыл упомянуть вам, как именно добраться до платформы.

- Но для чего?

- Мистер Поттер, вы же неглупый молодой человек, ну начните же рассуждать! Для того, разумеется, чтобы исключить для вас любой факультет, кроме…

- Гриффиндора. Конечно.Спаситель не может быть слизеринцем. И умником с Рейвенкло. И Хаффлпафф тоже нежелателен, потому что общее отношение к барсукам – ниже среднего.

- Ну вот. Есть еще что-нибудь записать про Светлую сторону?

- А чего про них писать,- с неожиданной для себя самого злостью прошипел Гарри. – Это еще Снейп Дамблдору сказал, что он выращивал меня, как свинью на убой. Свинья завалила мясника, вот ведь незадача какая вышла…

- Ну что же, значит, мы закончили. Теперь давайте подобьем бабки. Красным цветом в графике обозначаются ваши долги. Черным – долги вам. Посмотрим? – Мистер Стенли взмахнул палочкой над списком и передал его Гарри. – Так что именно вы должны были магическому миру, мистер Поттер?

На пергаментном листке не было ни одного красного пятна.


Гарри с трудом удержал внутри рвущуюся магию, опасаясь повторения пятого курса и разгрома еще одного кабинета. Назначил новую встречу через неделю – сейчас он физически не мог думать о счетах и финансах, мозги плавились от полученной информации. Надо было успокоиться и все переварить в тишине и одиночестве.

Успокоиться не получалось. Никак. Прийдя домой, Гарри сорвался. Отпинал тролью ногу на входе, позвал Кричера, приказал избавиться от этого убожества.

-Но хозяин Гарри...

-Ис-пол-нять! – гаркнул хозяин Гарри. – Не можешь выкинуть – снеси ее на чердак или в подвал, но стоять здесь эта хрень не будет! И принеси мне бутылку из погреба!

Кричер, горестно заламывая руки поплелся исполнять приказания.

К вечеру лорд Поттер изволил напиться до состояния положения риз. Зафиксировав список «долгов» стоймя, он перечитывал его по сотому разу и громко раздумывал, стоит ли поднять Дамблдора из могилы, чтобы пару раз загнать его обратно, или напротив, пойти и спалить его Адским пламенем, чтобы уже никто не смог его поднять. С другой стороны, рассуждал Гарри, я же видел воспоминания Снейпа, я же знал, что я – оружие. Ружье, Мерлин его возьми, с одной пулей... Чего ж меня так ломает?

А ломает его оттого, что не только Дамблдору он нужен был пешкой. Получалось, что «просто Гарри» не нужен был никому. Рону и его семье – как ступенька к благосостоянию. Гермионе – как чистокровный друг, который поможет с проникновением в мир магов. Ордену Феникса, который сейчас всем выжившим составом обустраивался в Министерстве – как Мальчик с Плаката. А сам по себе, как личность... А если еще подумать – ну, кто он, как личность-то? Мальчик с Экспелеармусом на все случаи жизни? До лорда Поттера или лорда Блэка ему еще расти и расти.

-И я вырасту! – пьяно поклялся Гарри. – Я вам еще всем хвосты накручу, а кому я должен – всем прощаю!

Старый особняк Блэков тихо хлопнул дверьми, подтверждая клятву. Этот, пожалуй, и впрямь вырастет, и хвосты всем накрутит. Кричер на кухне сосредоточенно капал в антипохмельное зелье последнюю каплю очищающего, приготовленного по старинному блэковскому рецепту. Зелье, как утверждал его создатель Сайрус Блэк, очищало «не токмо тело от наивреднейших испарений, но и прочищало мысли в дурных головах пьяниц запойных, дабы отвратить от зеленого змия и избавить от страданий, кои вином лишь усугубляются».

---

Нет и не надо

15.10.2011 в 01:17

Пишет  buttonly:

Нет и не надо


Название: Нет и не надо
Автор: buttonly(Пуговка)
Бета И Гамма: Лимбо
Персонажи(пейринг): Гарри Поттер
Рейтинг: PG
Тип(категория): джен
Жанр: AU, дамбигад
Размер: макси
Статус: закончен
Дисклаймер: Все Ей, все Ей!
Аннотация: Санта Клауса не существует. Ну, нет его – и не надо?


Пролог

Не помню, сколько мне было лет, когда я понял, что Санта Клауса не существует. Пять? Шесть? Нет никакого доброго волшебника с длинной бородой, что приходит через камин раскладывать подарки по носкам. Не бывает и эльфов, что помогают ему упаковывать игрушки для детей в сверкающий целлофан. Потому что вся эта упаковка делается уставшими продавщицами в битком набитых перед Рождеством магазинах. И как бы хорошо я не вел себя весь год, все подарки достанутся Дадли. Потому что у Дадли есть родители, а у меня их нет. Ведь подарки приносит не Санта Клаус, а дядя Вернон. А с чего бы дяде Вернону заботиться обо мне – я ему никто, лишний рот в семье, бремя, подброшенное на порог, напоминание, что у разумной и чопорной тети Петунии была сестра-алкоголичка и наркоманка. Скелет в шкафу. Помню, я страшно удивился, что «скелет в шкафу» - это общее выражение, а не мое собственное обозначение: ведь я был ужасно тощий и жил в шкафу под лестницей. Впрочем, когда я узнал точное значение этих слов, обозначать они меня не перестали. Я и в самом деле был неприятным семейным секретом. Ненормальным уродом, который мог вырастить волосы за ночь, попасть неведомым способом на крышу школы, спасаясь от Дадли с компанией или уменьшить свитер, который ужасно не хотел надевать. А главное, все эти мои ненормальности от меня не зависели, поэтому я никак не мог их «искоренить», что бы там ни думали дядя с теткой.
Примерно тогда же я понял, что меня не любят. И я ничего с этим не могу сделать. Если Дадли разбивал коленку, тетка устраивала целый ритуал: всплескивала руками, мазала его йодом, дула, чтобы быстрее прошла боль, целовала и обнимала, утирала ему слезы... Ко мне она старалась не прикасаться вообще. Если с ободранной коленкой приходил я, то тетка молча тыкала пальцем в направлении аптечки, мол, возьми, что нужно. Я научился не плакать по пустякам. Не задавать вопросы – на них все равно не отвечали. Не попадаться на глаза лишний раз: мало приятного, видеть, как и без того кислую физиономию тетки пересекает брезгливая гримаса при виде меня.
Когда дядя Вернон закатил истерику из-за моего табеля с оценками, я понял еще одну вещь: я не просто не нужен Дурслям, я им не нужен лучшим, чем их сын. И неважно, что быть лучше, чем Дадли мог любой из наших одноклассников – Дадли был ужасно ленив, несобран и вообще, туп, как пробка. Меня же терпели только если я оттенял Дадлика в «лучшем свете».
Вообще-то мне тогда повезло. Я попытался понизить свою успеваемость, но был сразу же пойман нашей учительницей мисс Хантер. Не знаю, как у нее это получилось, но она сумела меня разговорить. А когда она узнала, почему я не делаю домашнее задание и плохо отвечаю на уроках, она предложила мне другой выход из ситуации. Она пообещала, что в следующем табеле поставит мне оценки ниже дадлиных, но только если я буду стараться изо всех сил и учиться лучше.
- Подумай сам, Гарри, кому нужна твоя учеба? Разве твоим родственникам? – спросила она меня. – Ты сирота. Чтобы выбиться в люди тебе нужно прилагать вдвое больше усилий, чем Дадли, ведь за тебя никто не будет платить. А если ты закончишь школу с хорошим аттестатом, у тебя есть шанс на стипендию в колледже. Через десять лет дядя и тетя могут выставить тебя из дома, ведь ты будешь взрослым. И что ты будешь делать – без образования, без знаний? Пойдешь в мусорщики?
В мусорщики я не хотел. Каждое утро по Прайвет Драйв проезжала громыхающая машина-мусоровоз, а сзади, прицепившись за поручни, на ней держались мужчины в ярко-оранжевых жилетах. Машина останавливалась возле мусорного бака, мусорщики его цепляли за подъемник и с грохотом опрокидывали в нутро мусоровозки. Воняло от машины просто ужасно. А ведь мусорщики в этой вони работали целый день... Нет, я определенно не хотел быть мусорщиком.
После разговора с мисс Хантер я задумался о будущем. Она была права: кроме меня самого никто не мог это будущее построить. Дурслям я не был нужен, но ведь и Дурсли-то мне были не нужны, разве только ради крыши над головой... Значит, решил я, к восемнадцати годам я должен найти себе другой дом. И работу. На большее я не замахивался, просто потому, что слабо себе представлял, что еще нужно человеку для самостоятельной жизни. Что же касается родственных чувств – нет и не надо, подумал я. Это был мой собственный ритуал, который я придумал, когда убедился в отсутствии Санта Клауса: отбирал ли Дадли у меня игрушку, поджимала ли губы тетка, рычал ли дядя Вернон из-за плохо отмытой машины. Нет – и не надо.

Глава первая

Лето моего одиннадцатого дня рождения было богато на события.
Я поговорил с удавом в зоопарке – и не просто поговорил: он меня понял и ответил! Если бы не дядюшкина оплеуха, я бы не обратил на это внимания, мало ли что причудилось. Оказалось – не причудилось. Раз уж дядя Вернон отреагировал, значит, это было в самом деле.
Потом налетели стаи сов с письмами. Письма мне родственники прочитать не дали, хоть и были они адресованы мне, в чулан под лестницей. Зато из чулана меня переселили во вторую спальню Дадли. Дадли ныл, но впервые не получил желаемого: из его второй спальни меня так и не выселили.
Мои «странности и ненормальности» объяснялись тем, что я, оказывается, волшебник! Так сказал мне человек-гора по имени Хагрид. Он поведал мне о мире магии и о том, что я в этом мире – знаменитость. Потому что тот тип, который убил моих родителей, почему-то не смог прикончить меня, что-то у него на мне переклинило и он развоплотился сам. Что ж, это многое объясняло. Неприязнь Дурслей к «странностям и ненормальностям», их отношение к моим родителям – ну, а как они могли еще объяснить себе непохожесть моих родителей на себя-нормальных? И в ту же корзинку – мои выхлопы неконтролируемой магии: перелет на крышу школы, отросшие волосы, разговор с удавом... Я понял, почему не вписывался в благополучную и порядочную семью Дурслей. Я бы и не вписался туда никогда. Но, может быть, я смогу вписаться в мир магии и волшебства? «Помни, Гарри, твое будущее – в твоих собственных руках». Я помню, мисс Хантер. Спасибо.
Будущее оказалось намного светлее, когда я выяснил, что родители оставили мне счет в банке гоблинов. Все-таки не с нуля придется начинать, это радовало.
Не радовала моя известность и популярность. Я просто не умел быть на виду и совершенно не представлял себе, как я должен себя вести. Я привык держаться в тени – в школе из-за Дадли, дома – из-за тетки. А за день в Косом переулке я пожал, наверное, сотни рук, а сколько получил хлопков по спине и щипков за щеки! К концу дня я уже мечтал о своем чулане, и чтоб непременно с замком и на внешней, и на внутренней стороне двери!

Глава вторая

Вписываться в новый мир было очень тяжело. Особенно учитывая странное свойство волшебников озвучивать свои ожидания, невзирая на объект этих ожиданий. И я даже не говорю о себе – если бы я попытался соответствовать общим ожиданиям, меня бы просто порвало на сотню маленьких Поттеров, такие они были разные. Герой, прибивший сильнейшего черного мага, гений, красавец, сильномогучий маг – и тут я. Тощий, маленький, в очках, склеенных скотчем... Очки мне, правда, починили еще в поезде. Очень возбужденная, и оттого очень говорливая лохматая девочка с бобриными зубами. Она мне понравилась тем, что быстро пересмотрела свои представления о герое, столкнувшись с реальностью – мной. Правда, потом я понял, почему: она была из маггловской семьи, ей не читали сказок на ночь о великом Гарри Поттере, как остальным. С волшебниками было хуже. Они говорили со мной, а видели кого-то другого, сам по себе я не соответствовал образу, установившемуся в их представлении. Сначала я дергался, а потом привык. Нет – и не надо, повторял я себе, пусть их, смотрят и не видят. Все равно, мое будущее зависит только от меня.
Невилл Лонгботтом тоже не соответствовал ожиданиям своей родни. Его бабушка хотела, чтобы он походил на отца, дядя Элджи хотел, чтобы Невилл был сильным волшебником, а самому Невиллу нравилось возиться с растениями. Но, в отличие от меня, Нев пытался соответствовать ожиданиям и очень расстраивался, когда у него не получалось. На мой вопрос, а зачем ему так старательно ломать себя под чьи-то ожидания, он неожиданно четко ответил:
- Чтобы семья мной гордилась.
И я крепко задумался. Семьи у меня не было – ну не Дурслей же считать семьей. Тем более, что я все равно не сумел бы им соответствовать. Картине Великого Героя магического мира я тоже не соответствовал, и прекрасно это понимал. Рвать жилы и пытаться вылепить из себя этого самого героя... было в этом что-то очень неправильное и мерзкое, как истерика Дадли. С другой стороны существовало и напутствие мисс Хантер: стараться и учиться изо всех сил, чтобы построить себе будущее, жизнь с домом и работой, самостоятельную и достойную. Я не хотел думать о себе, как Рон Уизли, который махнул на себя рукой – в сравнении с братьями он изначально считал себя проигравшим. Меня же подстегивало то, что я проиграл заведомо больше, чем Рон, и не мог положиться на других в поисках запасного аэродрома.

Первый урок Зельеварения показал мне, что у волшебников существует не только образ Великого Героя Гарри Поттера. На лице профессора Снейпа змеилась брезгливая усмешка тети Петунии.
- Ну что же, Поттер, известность – это еще не все! – припечатал он мои потуги ответов на вопросы, которых не было в учебнике Зельеварения. Гермиона показала мне вечером книжку, в которой они были: это оказался томина, купленный ею «для легкого чтения», под названием «Секреты зельеварения» под авторством Дамоклуса Белби. Пришлось книжку одолжить, она не входила в списки учебников. Рону мое рвение к учебе не понравилось, о чем он не преминул громко высказаться, в духе «героям это не нужно!» Правда, на Роновы ожидания мне сразу было плевать: он не знал, что с собой-то делать. А его попытки стать моим оруженосцем были смешны и нелепы. Становиться Дон Кихотом магического мира я не хотел. Через «Секреты зельеварения» я продирался с трудом еще пару месяцев, очень сложно было запоминать реакции компонентов друг с другом, а системы Менделеева, как в маггловской химии, у волшебников не было. Да и не очень-то мне помогло, если честно – Снейп уже поставил меня на нужную полку в своем мозгу, а доказывать ему, что я не верблюд мне было не интересно: с Дурслями я к такому отношению привык, было бы для чего рыпаться. Нет – и не надо. Знания же о зельеварении нужны были лично мне, не Снейпу. Старшие ребята рассказывали об экзаменах на Сов и Тритонов, их принимала отдельная комиссия из Министерства. Значит, можно было к ним подготовиться, даже невзирая на профессора и его заниженные оценки.

Вообще Рон служил мне неплохим ориентиром, как не надо поступать. Его зверский застольный этикет с чавканьем и брызгами во все стороны, его отношение к учебе, к окружающим людям – все в Роне было таким ярким плакатом: «Посмотри на него и сделай наоборот!» При этом он не был похож на Дадли, который греб все под себя и истерики устраивал очень расчетливо. Нет, Рон был совершенно искренним, простым и туповатым даже, без единой задней мысли. У него все было проще некуда - только черное или только белое, как в его любимых шахматах. Мне иногда казалось, что и шахматы он любит именно за их цвета, с которыми не надо напрягать воображение: здесь ты, а вон там – противник. Драко Малфоя Рон зачислил в противники еще в поезде, и любое действие или слово только укрепляло его в правильности первого выбора. Гермиона тоже Рону не нравилась с самого начала, что и привело нас по цепочке совпадений в туалет девочек и борьбе с троллем. То, что Гермиона предпочла соврать учителям, выгораживая Роново поведение, потрясло его до глубины души. Было видно, как в голове у него скрежещут шестеренки, меняя черный цвет «невыносимой заучки» на белый «девчонка, что надо». А я подумал тогда, как немного надо Рону, чтобы вот так поменять мнение. И поскольку делать надо было наоборот, я и решил для себя, что мнение буду составлять тщательно, не бросаясь, как Рон, из крайности в крайность.

Поэтому после первого своего квиддичного матча я не поверил, что угробить меня хотел Снейп. Уж очень в этом был уверен мой рыжий приятель. Да, я прекрасно знал, что Снейп меня на дух не переносит. Но – проклинать мою метлу? Чушь какая! Зачем ему так утруждаться, если он может запросто меня отравить, он ведь зельевар! И потом, тетя Петуния, например, меня тоже не переваривает, это еще не значит, что она хочет меня убить...
А вот кто хотел бы меня убить, было не очень понятно. Зачем меня убивать? Что я сделал такого, чтобы кому-то захотелось меня убить? Роновы рассказы о Волдеморте и его Пожирателях Смерти вызывали у меня сомнения – не то в адекватности Пожирателей, не то в здравомыслии самого Рона. Представить себе, что вот, есть взрослые люди, которые гоняются с палочками за магглами, чтобы их замучить и убить, я не мог, и дело было не в злобности Пожирателей, а в количестве магглов. Специально уточнил у Гермионы число волшебного населения Британии. И понял, что я совсем ничего не понимаю. Спрашивать у взрослых было бесполезно: задавать вопросы меня еще Дурсли отучили, а официальную точку зрения, пусть и в очень примитивном изложении, я уже слышал от Хагрида. Пришлось закопаться в библиотеку, в подшивки Пророка за последние двадцать лет. Правда, что именно я ищу, я представлял довольно смутно. Поэтому читал все подряд, впитывая историю магического мира через передовицы и объявления о свадьбах, помолвках, крестинах и похоронах. Потому что никаких описаний военных действий в Пророке не было.
За этим безусловно полезным, но довольно бесперспективным занятием, я и не заметил, как наступила зима, а с ней и рождественские каникулы.

Глава третья

Первые в моей сознательной жизни рождественские подарки потрясли меня до безмолвия. Нет, в Санта Клауса я, конечно же, давно не верил. Просто не мог понять, почему мама Рона вдруг решила связать мне свитер. Роново сумбурное объяснение, мол, он догадывался, что мне никто ничего не подарит, отдавало неискренностью: про Дурслей я не особо распространялся. Похоже, что мой Санчо Панса прекрасно знал, на что я мог рассчитывать от родственников. Это было интересно. Еще интереснее стало, когда он собственноручно открыл пакет с мантией-невидимкой и очень быстро растолковал мне, что это такое. Оставалось только цеплять на лицо восторженную улыбку и шумно радоваться.

Весь первый день каникул мы с Роном и его братьями провозились в снегу. Строили снежные бастионы, устраивали ледовые побоища, кто-то из близнецов умудрился залепить снежком прямо в тюрбан профессора ЗОТИ. От свежего воздуха и прыжков в снегу кружилась голова, поэтому после ужина я не стал задерживаться у огня в гостиной, а сразу ушел спать.
Приснился мне странный сон.
Ночью, когда все уснули, я встал с кровати и натянул на себя мантию-невидимку. Палочку в карман, ботинки не стал надевать, чтобы не слышно было шагов. Тенью выскользнув из гостиной Гриффиндора, мимо спящего портрета Полной Дамы, я целеустремленно направился на седьмой этаж. Как бывает во сне, я прекрасно знал, что я сплю. И сам себе во сне удивлялся: зачем меня туда понесло? Когда сзади раздались чьи-то шаги, я подпрыгнул от ужаса, совсем забыв про свою невидимость. Из-за поворота коридора по полу двигалась тень, похожая на экзотический гриб – профессор Квиррел! А впереди по коридору в неверном освещении факелов виднелась еще одна фигура – директор! Вот тут-то меня и отчислят, подумал я. Ночные прогулки после отбоя... В ужасе я заметался, то вправо, то влево, надеясь на чудо, и когда прямо перед носом увидел дверь, то недолго думая, просочился за нее и тихо-тихо, чтобы не хлопнуть замком, закрыл ее за собой. Отдышавшись, я наконец посмотрел вокруг, чтобы понять, куда меня занесло. Похоже, какой-то склад. Сломанные парты и швабры без щетины, покосившиеся шкафы со школьным инвентарем. На шкафу – бюст волшебника, в длинном лохматом парике, а на шее у него какое-то украшение с синими камнями.
В коридоре бубнили голоса Квиррела и Дамблдора, наверное, директор выяснял, почему его преподаватель не спит в такое позднее время.
Тело внезапно перестало мне повиноваться, как будто я превратился в каменную статую. Жила только правая рука, с палочкой. Вот палочка прикасается к моему шраму, тянется вверх, будто вытягивая из шрама невидимую нить, описывает круг над головой, точно удочка у рыбака – голоса в коридоре звучат все громче – и с силой тыкает в сторону украшения на гипсовом бюсте. Губы шепчут какую-то считалку на незнакомом языке. Шрам прошивает болью, как огнем. В коридоре кто-то визжит, голос директора громыхает:
- Квиринус, НЕТ!
Тело постепенно отмирает от своего каменного состояния, ноги у меня дрожат и подкашиваются, и я сажусь с размаху прямо на пол. Мне снится, что замок трясется, как при землетрясении, а за дверью грохочут взрывы. Синие камни взблескивают алым цветом.
Посидев какое-то время, и убедившись, что из коридора больше не доносится ни звука, медленно подползаю к двери. Сил вставать на ноги нет, но во сне я не придаю этому значения: ползком мне даже удобнее. Потихоньку приоткрываю дверь. В коридоре темно, факелы потушены. Ползу на четвереньках, шлепаю ладонями по полу и левой ладошкой напарываюсь на что-то острое, расцарапавшись до крови. Машинально хватаю это «что-то»: палочка. Зажигаю люмос. Подпрыгиваю от страха. И только осознание, что все это мне снится, мешает мне завизжать, как девчонке: на полу, раскинув руки, лежат два моих профессора, Квиррел и Дамблдор. Тюрбан Квиррела откатился на несколько метров и размотался, он кажется мне огромной змеей, тянущей свои клыки к профессору. Дамблдор лежит лицом вниз, из-под домашнего халата торчат тощие ноги со вздутыми венами. Кажется, они оба не дышат.
«Я сплю. Я сплю. Это все идиотский сон» повторяю себе всю дорогу до гриффиндорской башни. Снимаю мантию-невидимку и прячу на самое дно сундука. Мне жарко и я решаю умыться холодной водой. Может, проснусь наконец?

Просыпаюсь я в Больничном крыле, куда меня принесли испуганные близнецы Уизли. Утром они нашли меня в душевой без сознания, горящего в лихорадке. Мадам Помфри, школьная медиведьма, диагностировала пневмонию, напоила меня зельями и оставила в кровати до вечера. Когда я проснулся, меня ждала долгая лекция о недопустимости переохлаждения – вчерашние игры в снегу обошлись мне дорого. Правда, вечером выбраться из Больничного крыла мне так и не удалось. Снова поднялась температура, шрам зудел, как заживающая болячка на коленке, и я расцарапал себе весь лоб. В бреду я снова видел наливавшиеся алым цветом синие камни.
В Больничном крыле я провалялся почти все зимние каникулы. Испуганная моей непрекращающейся лихорадкой, мадам Помфри вызвала колдомедиков из больницы Св.Мунго. В промежутках между бредом и сверканием ярко-алых камней, я слышал, как вокруг моей кровати переговариваясь, движутся люди.
- ...пература сорок...
-...Смотрите, это обручи?...
-...три... четыре... кто его так опутал...
- ...на счет «три!»...
- есть... давление... пульс...
-...ный мальчик...
- ...держим, держим, не от-пус-ка-ем...
- Готово! Спасибо, коллеги!

Глава четвертая


- Гарри, Гарри, просыпайся. Гарри, ты меня слышишь?
Свет. Слишком яркий, глаза моментально наполняются слезами. Вот это светлое пятно перед глазами – мадам Помфри. Морщусь, пытаюсь ладошкой прикрыть глаза от света. Медиведьма неожиданно всхлипывает:
- Как ты нас напугал, молодой человек!
- А что со мной такое было? – не узнаю собственный голос, хриплый и задыхающийся.
- Воспаление легких, - перечисляет медиведьма, - старое проклятие, закукленные подавители магии. Если бы не лихорадка, мы бы их не увидели. А если бы мы их не сняли сейчас, то годам к двадцати ты оказался бы сквибом.
- А сейчас? – шепчу я.
- А сейчас – все будет хорошо, малыш. Попьешь зелья и будешь абсолютно здоров. У тебя даже твой шрам заживает! Правда, пришлось тебе голову перевязать, ты его расчесывал. Если хочешь, можем снять повязку, только не трогай руками лоб.
Киваю, закрываю глаза и проваливаюсь в темный сон без сновидений.

Пока я метался в бреду, посетителей ко мне не пускали. Но стоило мне немного очухаться, как мою кровать тут же оккупировали неугомонные рыжие близнецы. Поначалу они пытались за что-то передо мной извиняться – видно, решили, что моя пневмония на их совести. Я только отмахнулся, в снегу мы возились все вместе, надо было самому думать о теплой одежде, не маленький. А вот то, что они меня нашли в душевой и позвали мадам Помфри удостоилось моей самой горячей благодарности. Еще они приволокли целую груду свежих хогвартских сплетен. Главная сплетня была о профессоре ЗОТИ, который наконец-то снял свой вонючий тюрбан.
- И никакой лысины он под ним не прятал, - сверкая глазами, рассказывал то ли Фред, то ли Джордж. – Обычная стрижка, даже обидно... Он, кажется, даже заикаться меньше стал, может, это тюрбан на него так влиял?
- Понятно, походи в чесночном духе, еще не так заикаться будешь! – хихикал то ли Джордж, то ли Фред.
Профессор снял тюрбан после несчастного случая с директором. Квиррел нашел бессознательного Дамблдора в коридоре и пока нес его в Больничное крыло, оступился на лестнице с исчезающей ступенькой. В результате сильно приложился головой о перила( и как только директора не уронил!), потерял память о последних событиях и очень удивился, когда очнулся: сам на лестнице, Дамблдор, как невеста – на руках. Дамблдора забрали в Мунго, сказали, что у него случился удар («о перила или раньше?»- «если о перила, то от перил ничего не осталось бы, Фордж»), а с Квиррелом все в порядке, только тюрбаном отделался. Сейчас вместо директора профессор Макгонагалл, но это, наверное, временно, потому что Дамблдор старичок крепкий, а в Мунго – лучшие врачи. Рон потерял Коросту, ищет по всему замку. Зато нашел Тревора: лягушка Невилла решила впасть в спячку под Роновой кроватью, закопавшись в его грязные носки. Через три дня начнутся занятия...
- Ох, - взвыл я, - я же не сделал домашнюю работу! Гермиона меня убьет...
- Не переживай, ловец...
-... мы тебя не сдадим...
-...всяким злым ведьмам!
Братцы приволокли в Больничное крыло все мои учебники, вытащили из Рона задания на каникулы и попеременно диктуя, помогли мне настрочить свитки нужной длины по всем предметам. Рон дулся и говорил, что ему они так никогда не помогали. На что близнецы, перемигиваясь, отвечали хором:
- Это потому что ты не болел.
- Или потому что тебе никто не мешал сделать все самому.
- Или потому что ты - наш брат.
- И мы в тебя верим, Ронникинс, у тебя все получится!
- А еще нам нужен ловец в команде, а если он пролетит с домашкой, то и с командой может пролететь!


 

---

Бульдоги тетушки Мардж

06.11.2011 в 22:03

Пишет  buttonly:

Бульдоги тетушки Мардж
Автор: buttonly(Пуговка)
Бета И Гамма: Лимбо
Приглашенный юрисконсульт: Лоза
Персонажи(пейринг): Гарри Поттер
Рейтинг: PG
Тип(категория): джен
Жанр: AU, дамбигад
Размер: макси
Статус: закончен
Дисклаймер: Все Ей, все Ей!
Аннотация: Очень часто бойцовские собаки не получают должного внимания и плохо воспитаны. Причина – халатное отношение хозяев. Владельцы бойцовских собак чаще всего уделяют внимание физическому развитию животных, поскольку растят себе воина, а не друга. Это огромная ошибка, поскольку собака должна знать, как вести себя в обществе.
Некоторые же владельцы, купив себе бойцовскую собаку, не проявляют настойчивости при ее воспитании. В результате животное становится абсолютно непослушным и неуправляемым.( Нужна ли вам бойцовская собака? )

Примечание Автора: пока писался этот фик, автор участвовала в дискуссии о поведении Ремуса Люпина в каноне и в обсуждаемом в дискуссии фике «Бороться и искать...». В дискуссии все сошлись на не особо лестной характеристике последнего Мародера. Видимо, поэтому подсознательно он был вычеркнут из повествования. Дорогие читатели, вы уж сами придумайте, куда он мог деться отсюда, вы же у меня умные.

Заявка № 607 на Слифоре




Глава 1

Марджори Дурсль была женщиной гренадерских пропорций. Дядя Вернон, при всем его необъятном пузе, на фоне своей старшей сестры казался мелким и даже где-то худым. Тетя Мардж придерживалась убеждения, что хорошего человека должно быть много, а посему свою комплекцию воспринимала, как подтверждение своей собственной несомненной святости. Усики над верхней губой она тщательно выщипывала, но Гарри все равно представлял, что усы у нее тоже гренадерские, закрученные кренделями. И голос вполне подходящий, чтобы на плацу команды отдавать.

Гарри, как самый маленький и тощий, занимал в списке тети Мардж место Самого Плохого человека. Гарри никогда не было «много». За ним в списке шла тетя Петуния, которую Мардж при встрече всегда осматривала с жалостью в глазах: опять нисколечко не поправилась. И тут же следовали бесконечные советы, как именно нужно держать себя в форме, чтобы люди не подумали, что Петуния больна чем-нибудь неудобосказуемым, а то и вовсе – что Вернон не в состоянии прокормить свою жену.

Большой любви к Мардж это у невестки не вызывало, но поскольку Мардж была единственной и любимой сестрой Вернона, Петуния стискивала зубы и выдавливала из себя приветливую улыбку. Благо, родственница приезжала нечасто и оставалась гостить недолго.

- Я бы с радостью, - басила тетя Мардж, располагаясь в комнате для гостей, - но не могу оставить своих песиков, они там без меня заскучают.

Песиков у тети Мардж было много, целая псарня. Марджори Дурсль была заводчицей английских бульдогов, причем одной их тех энтузиасток, которые пытались возродить породу староанглийских бульдогов - выносливых, бесстрашных до безрассудства, невосприимчивых к боли, всегда настроенных на поединок. Говорить о своих песиках Мардж могла часами, не замечая, как кривятся губы невестки. При всей своей любви к сплетням, Петуния никогда не обсуждала кровавые подробности жестоких убийств или автокатастроф с жертвами, сообщения о которых так часто появлялись в новостях. А от любимой байки Мардж про «настоящего бульдога», которому хозяин поочередно отрубал лапы на пари, при этом пес висел, вцепившись в морду быка, которого травил, у Петунии и вовсе начинались судороги. Байку Мардж рассказывала часто, особенно, чуточку подвыпив.

- Измельчали люди, - говорила она при этом, - придумывают себе всякие глупости – общества защиты того, сего, корриды требуют отменить, быков им, видите ли, жаль! А кушать прикажете травку? Или вовсе какую синтетику? Тупую скотину выращивают, чтобы ее ели! Вырезки из воздуха не появляются. А травкой пусть лошади питаются, - тут она обычно выразительно косила глазом на невестку, в которой и впрямь было что-то лошадиное. Сама же Мардж напоминала собой того самого «настоящего бульдога»: огромная, слегка кривоногая, с тройным подбородком, из-за которого шею было не углядеть, все терялось в жирных складках.

Собак она выращивала еще и для подпольных собачьих боев, которые регулярно проводились где-то на севере Англии. Хвастаться она этим не хвасталась, но иногда в разговорах проскальзывали подробности, как натаскивают таких собак, как их учат слушаться хозяина – и только хозяина, потому что ко всем остальным, и людям, и собакам, такой пес испытывает только безграничную ненависть.

Однажды в сильном подпитии, Мардж решила показать брату и невестке, как именно натравливают бульдогов на быков. В тот раз она привезла с собой своего любимого пса, Злыдня, победителя какого-то собачьего конкурса. Злыдень не отходил от хозяйки, всегда пристраиваясь поближе к ее креслу, и вид имел самый меланхоличный и сонный. Под присмотром Мардж, Дадли гладил его целый вечер, пес только поворачивался, подставляя нечесанный бочок и сладко похрапывал. Вернон, тоже приложившийся в тот вечер к коньяку, только расхохотался:

- Да он же у тебя плюшевая игрушка! Кого он там травить будет, пройдет два шага, и заснет!

Мардж возмущенно вскинулась:

- Ты ничего не понимаешь, братец, ни в травле, ни в собаках! Ну-ка, Дадличек, отойди в сторонку, сейчас мы вам со Злыднем покажем, что такое бульдоги! Злыдень, - внезапно тон ее голоса поменялся, - куси его, куси!

Поскольку быков в Литтл Уинингсе отродясь не водилось, роль быка выпала Самому Плохому человеку – Гарри Поттеру.

Гарри повезло трижды. Во-первых, в отличие от родственников, он не расслаблялся, сидя в мягких креслах, из которых и выбраться без посторонней помощи тяжело, а отмывал тарелки на кухне, прислушиваясь к разговорам из гостиной. И полупьяные рассказы тетки Мардж слышал прекрасно, отчего его шестое чувство, всегда предупреждавшее об опасности, взвыло просто дурным голосом. Поэтому он не стал дожидаться, пока Злыдень торпедой влетит на кухню, а выскочил во двор.

Во-вторых, Злыдень немного не рассчитал траекторию бегства юркого мальчишки и хлопнул пастью не за ногу, а за слишком широкие штаны, перешедшие в собственность Гарри от Дадли. Гарри рывком развязал бечевку, благодаря которой штаны с него не сваливались, и быстрым движением выскользнул из штанов, оставшись в одних трусах.

А в-третьих, на заднем дворе Дурслей росло довольно высокое дерево, на которое испуганный мальчишка влетел одним прыжком и теперь, держась за ветки, пытался перебраться повыше от жутких челюстей Злыдня.

Злыдень, расстроенный своим промахом, угрожающе рычал внизу, терзая трофейные штаны. Мардж с Верноном пьяно хохотали:

- Бычок неправильный, это не бычок, а белка!

С дерева Гарри удалось спуститься только через пару часов, когда родственники переключились на другие развлечения, а Дадли начал ныть, что хочет еще погладить песика. Весенний ветер продул Гарри насквозь, царапины от веток противно зудели, а судорожно сжатые вокруг ствола руки не хотели разжиматься, заледенев.

Весь следующий день Гарри провел в своем чулане, потому что тетя Петуния испугалась, что он своим чиханием заразит милого Дадличку. А Гарри радовался, что заболел, так можно было избежать встречи со Злыднем, который прекрасно знал, что науськивали его не на штаны, а на тощего бычка, который в тех штанах так забавно путался...
Через день тетка Мардж уехала, и Злыдня с собой увезла. А собак с тех пор Гарри боялся.

Глава 2


Даже Хагридов Клык, создание слюнявое, трусливое и очень добродушное, не вернул Гарри веру в то, что собака – друг человека. Да, он вполне научился скрывать свой ужас перед псом, трепать его за уши и гладить. Когда Хагрид находился поблизости. Клык, несмотря на то, что собаки, якобы, чувствуют запах страха, никак на страх Гарри не реагировал. Может быть, потому, что был и сам трусливым.

Бродяга, анимагическая форма крестного, может, и чуял что-то. Но во-первых, Сириус был слишком человеком, чтобы составлять себе мнение на выводах своего внутреннего пса – иначе бы никогда не предложил в Хранители Петтигрю. А во-вторых, сама аниформа Сириуса вызывала в магах безотчетный ужас: Грим, как известно, был предвестником смерти. То что крестник не воспитывался на суевериях магов, Сириус как-то не принимал во внимание. А может, и принимал – теперь его не спросишь. Его вообще ни о чем не спросить больше – ни о маме с папой, ни о Мародерах, ни об их странной ненависти к Снейпу.

Сириус снился Гарри каждую ночь с того вечера в Министерстве, но чаще всего молчал, обвиняюще глядя на него из Арки. Гарри и сам понимал, что в молчании этом был укор: «Ты убил меня!» Если бы Сириус не кинулся в Министерство, спасать никчемного идиота-крестника... Если бы Гарри лучше учил окклюменцию... Если бы он, хотя бы на минуточку, прислушался к словам Гермионы о ловушке... Если бы, если бы...

Иногда в снах приходил Седрик. И вот он не молчал никогда. «Это ты во всем виноват!» - кричал он, - «Если бы не ты, я был бы жив! У меня впереди была целая огромная жизнь, а из-за тебя меня убили! Я хотел жениться на Чо, но ты увел ее у меня, не успело остыть мое тело!» Гарри поначалу пытался говорить с Седриком во сне, объяснить ему, что Чо он не уводил и не целовал ее первым, это она сама поцеловала его под омелой. А поцелуй этот вовсе ему, Гарри, не понравился. Но видно, Седрику оттуда ничего не было слышно, поэтому его обвинения никогда не менялись.

Самыми страшными сны были, когда к Гарри приходили все, умершие по его вине. Мама, папа, Сириус, Седрик, а за ними неразличимыми тенями стояли еще какие-то люди. И все они кричали: «Ты не спас нас! Ты во всем виноват! Ты должен был нас спасти, никчемный урод, а ты просто струсил!»

Гарри выматывал себя до истощения, впервые с радостью выполняя поручения тетки. Он работал в саду, перекрашивал забор и гараж дядя Вернона, ежедневно мыл полы во всем доме, надеясь, что физическая усталость поможет ему немного забыться от боли душевной, но все было тщетно. Каждую ночь к нему приходили его мертвые и упрекали его в том, что мертвы они только из-за него. После того, как Гарри в ужасе просыпался, уснуть снова он попросту боялся. От постоянного недосыпания мысли в голове ворочались тяжело, а сосредоточиться на чем-то, кроме рутинных заданий тетки, не получалось вовсе.

Хорошо, что дядя Вернон, изрядно напуганный магами на перроне, сам вспоминал, что Гарри должен писать им каждые три дня, иначе Гарри просто забыл бы об этом. После очередного подзатыльника дяди, Гарри корябал на пергаменте: «все хорошо». Хедвиг относила письма, но обратно возвращалась без единого клочка бумаги: Гарри никто не писал. Не то, чтобы он ждал от кого-то писем. Никчемному уроду и трусу писем не положено. И друзей не положено, потому что рядом с таким другом, самое вероятное, что их ждет – смерть. И хорошо, если не мучительная, под Круциатусами Пожирателей, а быстрая - от Авады...

Они и так уже получили раны, поверив ему, и пойдя за ним в Министерство. И теперь, скорее всего, на них тоже ведется охота, ведь они друзья Гарри Поттера, труса, скрывающегося у маггловских родственничков за надежной защитой крови. Директор предупредил Гарри, что в этом году ему не стоит выходить за защитный периметр, а это значит – ни в парк, ни даже на соседнюю улицу ему нельзя. Ему и не хочется никуда ходить, ему бы выспаться, хоть немного... На днях он едва не расколотил окно в гостевой комнате, слишком сильно протирая раму. Заснул на мгновение, стоя. Но спать нельзя. Стоит только немного прикрыть глаза, как на внутренней стороне век появляются силуэты мертвых, обвиняющих его в том, что он жив...

За первый месяц каникул Гарри похудел и осунулся. Под глазами темнели круги, а сами глаза, красные от недосыпа, постоянно слезились. Тетя Петуния стала больше накладывать ему в тарелку, но видимых изменений в состоянии племянника не обнаружила: мальчишка ел все, что ему давали, но худел прямо на глазах. И в обычные-то времена он был очень тихим, а сейчас, кажется, вовсе потерял голос. В ответ на все ее поручения он так тихо шептал «да, тетя», что приходилось прислушиваться. Подзатыльники Вернона не вызывали в нем никакой реакции, мальчишка даже глазами не сверкал обиженно. В итоге Петуния философски пожала плечами: все, что зависело от нее, она сделала. Ни ее, ни Вернона никакие ненормальные не могут упрекнуть в том, что она не заботится о племяннике. А что не в коня корм, так это уже не ее проблемы.

Глава 3


Со времени боя в Министерстве видений от Волдеморта Гарри не получал. Но особо не радовался – окклюменцией он по-прежнему не владел, поэтому визит Темного Лорда в его голову был только делом времени. Раздумывать над новыми пакостями, которые мог готовить Волдеморт, у Гарри не хватало душевных сил, и так было ясно, что ничего хорошего ждать не следует. Засветившись в Министерстве, Лорд просто обозначил свое возвращение. А будет ли Магический Мир сражаться с ним, или покорно примет свое поражение, было в сущности, все равно - убить Лорда, как сказал директор, мог только Гарри. Ни у кого больше не было шансов. Но Гарри вовсе не чувствовал себя способным на убийство. Прокручивая в голове рассказанное ему директором пророчество, он все сильнее погружался в депрессию: магический мир зависел от слабака и труса, который только и мог, что скулить и жаловаться, в то время, как его близкие умирали за него. Кто станет следующей жертвой? Рон? Гермиона? Его не отпускало предчувствие беды, а кроме того, он, как мог, старался не думать о друзьях, чтобы не спровоцировать Волдеморта на новое нападение. Он уже понял, что Риддл бьет по самым больным его местам, и теперь, со смертью Сириуса, таковых оставалось всего два...

Но «не думать о белой обезьяне» - дело заведомо проигрышное. Как заезженная пластинка, возвращаясь на одно и то же место, в голове крутилось: «Рон, Гермиона, пророчество», заново – и без конца.

В ночь с тридцатого на тридцать первое июля Гарри обычно не спал допоздна. Он ждал сов с подарками, которые по традиции, прилетали после полуночи. Но в этот раз, ослабленный многодневной бессонницей и тяжелыми мыслями, он не дождался боя часов и вырубился задолго до двенадцати. Во сне он видел, как рушатся стены Норы под Адским Пламенем, как кричат внутри люди. Пожиратели цепью окружают беззащитный дом, посылая в горящее здание все новые и новые лучи проклятий. Рон и Гермиона стоят спиной к спине и отбиваются из последних сил над телами Джинни и миссис Уизли. Близнецы, даже мертвые, не расцепляют объятий – они и в смерть ушли вдвоем. Артура смертельное проклятье нашло на пороге его любимого сарайчика с маггловскими штучками.

Волдеморт – впервые в видениях Гарри смотрит в его лицо - вглядывается в глаза Гарри и с усмешкой произносит:

- Ты этого хотел? Этого добивался? Счастливого дня рожденья, Гарри Поттер! Как тебе нравится мой подарочек?

И одним последним заклинанием добивает лучших друзей Гарри. Рон с Гермионой падают, точно срезанные колосья. Гарри кричит.

Гарри кричит, слепо мотая головой, не обращая внимания на всполошившихся Дурслей. Он воет, хрипло задыхаясь, без слез, сбивает себе руки, отчаянно колотя ими по полу. И даже не замечает, как Вернон вышвыривает его во двор, «охладить под шлангом». Фонтан ледяной воды немного приводит его в чувство.

- Мальчишка, - рычит Вернон, - совсем с ума сошел, что ты вопишь в четыре утра?!

Дядя раздраженно хлопает дверью и идет досыпать. Гарри остается во дворе, тоскливо вглядываясь в розовеющее небо. Жизнь закончилась, не успев начаться. Друзья мертвы – Гарри не сомневается, что видение было истинным. Больше его в этой жизни ничто не держит. Палочка удобно ложится в ладонь...

- Бедного маленького Потти не поздравили с днем рожденья, - раздается сюсюкающий голос Беллы из-за живой изгороди. Гарри медленно поднимает голову, на лице у него разгорается нехорошая усмешка. Вот и подарок на смертенины...

- Гарри-Гарри-Гарри, а ты, похоже, не рад гостям? – о, вот и самый большой сюрприз пожаловал, зеленый и чешуйчатый. Похоже, день рождения все-таки будет с фейерверками.

Гарри радостно скалится: какая счастливая возможность закончить все одним махом! Он уже не боится умереть, и убивать он тоже не боится. А в памяти неожиданно всплывает рассказ тетки Мардж о настоящем бульдоге, с отрубленными лапами, вцепившемся в морду врага из последних собачьих сил. И где-то глубоко внутри, за адреналиновой волной, за тоскливым внутренним воем, кто-то холодно и рационально интересуется, отдает ли себе Гарри отчет в том, что если он – бульдог, то должен быть и хозяин? Кто-то, кто натравливал его на врагов. Кто-то, кто дрессировал его все эти годы.

Плевать, думает Гарри, проблемы стоит решать по мере их поступления. А сейчас проблема стоит в моем саду – и имела она в виду всякие защиты крови!

Волдеморт, похоже, закончил свою очередную патетическую речь. Хвала Мерлину за многословие злодеев! Ну почему они сначала не убивают, а уж потом начинают говорить, можно с тоски удавиться, пока дослушаешь...

Внезапно проснулось слизеринское мышление, а может, это просто «глаз за глаз»? Гарри прикладывает Беллатрикс проклятием кипящей крови и с удовлетворением наблюдает, как она корчится, умирая.

- Что, Томми, не мне одному больно терять близких? Белла тебе была дорога?

У Темного Лорда и «равного ему» одинаково сносит крышу от ярости и ненависти. И побеждает не сильнейший, а тот, кому нечего больше терять.

Когда через час в сад врывается подразделение авроров, отправленное разобраться с волной темной магии в Литтл Уиннингсе, в разгромленном саду они обнаруживают только Гарри Поттера. Герой магической Англии сидит на корточках и раскачивается, в руках у него оторванная голова самого страшного Темного Лорда столетия, и мальчишка шепотом о чем-то с ней беседует. Безголовое тело находят на расстоянии тридцати ярдов от места. В другом конце сада лежит высохшая мумия Беллатрикс Лестранж. К сожалению, вместе с аврорами в сад проникают представители прессы, и еще через час выходит экстренный выпуск Пророка: «Гарри Поттер победил Того-Кого-Нельзя-Называть!» Самого героя спешно увозят в Мунго, потому что на раздражители он не реагирует. Вообще.

Глава 4


При всей своей декларируемой любви к магглам, Альбус Дамблдор был мало знаком с маггловской культурой. Иначе свои раздраженные мысли о несвоевременности некоторых происшествий и халатности подчиненных оформил бы в цитату из законов Мерфи: «Если какая-нибудь неприятность может произойти, она обязательно случится.
Если могут случиться несколько неприятностей, они происходят в самой неблагоприятной последовательности».

В этом году неприятности катились лавиной, и Альбус впервые за много лет не успевал вовремя реагировать. Потерю титула Верховного Мага Визенгамота и Главы Международной Конфедерации Магов он вначале не воспринял, как неприятность: слишком много времени отнимали Орден Феникса и Хогвартс. Потере директорского кресла он и вовсе обрадовался, как долгожданному отпуску - надо было вплотную заниматься Томом и охраной пророчества. Но потом, совершенно случайно, в Министерстве погиб Блэк. И хотя Дамблдор успешно воспользовался ситуацией, накрутив мальчишку, выжать больше из этой ситуации он не мог: Блэк – очень несвоевременно! – оформил на крестника завещание, в котором отписал все состояние в его пользу. Появление Тома в Министерстве, казалось бы, укрепило пошатнувшуюся было репутацию Дамблдора, но ни кресло в Визенгамоте, ни место в МКМ ему не вернули. А пост директора Хогвартса, пусть и почетный, не давал ему пространства для маневров.

О халатности подчиненных Альбус мог слагать саги, но подумав, решил устроить им маленькие несчастные случаи, как возмездие за нерадивость. Флетчер, который так прокололся в прошлом году, а потом ползал на коленях, вымаливая прощение, в этом - снова не удержался от своих подпольных сделок. И у дома Дурслей в самый ответственный момент осталась одна Хестия Джонс. Мальчишка оказался необычайно силен, за что, кстати, надо попенять Северусу – надо же, как вводил в заблуждение: «Окклюмент из Поттера никакой, не голова, а решето!» Какое там решето, откатом так врезал, что он, сильнейший легилемент Европы, самым позорным образом хлопнулся в обморок! А Хестия запаниковала, аппарировала его к Поппи, пока суть да дело, время было упущено безвозвратно.

Сценарий Альбуса вообще не предполагал появления авроров на Тисовой! Да что там, он и убийства Тома не предполагал вовсе. Мальчишку, конечно, надо было держать в тонусе, чтобы был готов к драке, но в чем-то Альбус ошибся, он не думал, что Гарри так легко переступит черту от драки до убийства. Возможно, не стоило подсовывать ему картинку горящей Норы, так быстро после смерти Блэка. Не рассчитал. Гнев Поттера и разгромленный кабинет он принял за ярость, а ярость надо было охлаждать муками совести. Похоже, с муками-то он и перестарался...

Когда Северус принес ему от Тома план нападения на Литтл Уиннингс, Альбус рассчитывал на повторение битвы в Министерстве. У Тома не хватало людей для полноценного боя, а двух-трех магов (даже включая Волдеморта) Орден Феникса мог задержать на какое-то время. А потом – по ситуации: прогнать восвояси или подмогу вызвать. В рекламных, конечно, целях: мы молодцы, мы раньше авроров прибываем на место! Не успевая вызвать всех на Тисовую, Альбус собирался послать видение-предупреждение Гарри, а уже потом оцепить дом. Помешали щиты мальчишки – ну кто же знал, что там каменная стена, пробить которую директор смог только через час упорного труда, а потом и вовсе получил отпор! Да какой... А Хестия не сообразила даже вызвать смену караула, хотя ей он, конечно, ничего не объяснял. Она ведь приняла его визит за обычную рутинную проверку. И когда он внезапно зашатался и рухнул на землю, перепугалась до смерти.

Результаты вышли самые плачевные. Орден Феникса нигде не засветился – это досадно, но вполне приемлемо. Слава руководителя подпольной организации, пожалуй, сейчас может повредить репутации, которую спешно нужно восстанавливать – и в Визенгамоте и в МКМ. Хотя, конечно, она не помешала бы для решения внутренних британских проблем. Том убит, и Альбус лишился такого замечательного пугала на все случаи жизни! Возрождать Волдеморта в третий раз уже не выйдет: народ, он, конечно, овечье стадо, но даже овцы не купятся на дважды пережеванную траву... Придется придумывать новую страшилку для идиотов, а на это нужно время и силы.

Можно было бы сделать новую страшилку из мальчишки Поттера, но вот досада, его эпическая победа была строго запротоколирована аврорами и отснята журналистами: победа Поттера была чистой, ни одного даже условно темного заклинания этот гаденыш не использовал! О чем тут же оповестили весь магический мир, а на него Обливейт не наложишь. И мало того, Поттера тут же забрали в Мунго, оттуда его не выкрасть втихую, а рычагов давления у Дамблдора на Сметвика нет. И пока общественный интерес к герою не остынет, вытаскивать мальчишку из Мунго и делать из него новое пугало не получится.

А признать Поттера недееспособным мешает Сметвик – его интервью в том же Пророке, на второй странице: «Да, мистер Поттер находится в тяжелом шоковом состоянии, но мы вполне уверены в благоприятном прогнозе и надеемся...» Надеются они! И сочувствие прет из каждой строчки: бедный мальчик, столько переживший, естественное состояние для ребенка после такого потрясения! Эти мордредовы журналюги выкопали даже тщательно скрываемую историю его жизни у магглов, чулан этот, петуньину неприязнь к магам, и даже то, что в решающую ночь дядя выбросил его из дома на улицу! Поттера после таких публикаций даже к магглам не вернешь, общественность возмутится. Дурслей пришлось срочно эвакуировать, чистить память и перевозить из Литтл Уиннингса, во избежание кровавой расправы. Мордред, как же все не вовремя!

Еще бы годик передержать мальчишку у магглов, а там можно было бы и определяться: на младшей Уизли женить или устраивать ему трагическую гибель, чему, впрочем, не мешала бы поспешная свадьба. С Джеймсом, вон, как хорошо в свое время все получилось.
Нет, Поттера пока стоит оставить в покое. Придется переключаться на кого-нибудь другого. Или переждать немного, в конце концов, теперь не горит.

А Флетчера все же стоит сдать аврорам, да на чем-нибудь горячем, чтоб не отмазался. Надо же так подвести! И знал ведь, старый дурень, что нельзя ему доверять, нет - поверил, расслабился! Простейшую операцию сорвать – это уметь надо...

И что теперь делать с Северусом? Свою роль шпиона он отыграл, теперь то ли «консервировать» его до лучших времен, то ли спускать с поводка, непонятно. Конечно, решение нужно принимать не прямо сейчас, но решать что-то необходимо, и выстраивать линию поведения исходя из этого решения.

Дамблдор испытывал почти физическое ощущение оборванных нитей: нет, не боль, разумеется, но все же отсутствие чего-то важного у себя в руках. Так бывает, когда в суматохе теряешь сверток из лавки, или хуже того - кошелек. У тебя полные руки покупок, и сразу не сообразить, чего не хватает, только смутное ощущение недостачи. И только потом, пересчитав все сумки и пакеты, понимаешь, что что-то посеял.

И это не считая сдерживаемой ярости от провала многоходовой комбинации, острой неприязни к подчиненным, гнева на малолетнего идиота, швырявшего Бомбардами направо и налево (и это после пршлогоднего суда! После тщательно промытых мозгов, с запретом на прямое убийство!) – и невозможности выплеснуть все эти чувства на людях, потому что образ всеобщего дедушки не предусматривает таких отрицательных эмоций. Зря что ли, он его почти пятьдесят лет выстраивал...

Вот тут-то и пожалеть впору, что в свое время отсек от себя любых единомышленников и друзей, политика – дело одиночек. А так хорошо было бы напиться с кем-нибудь, от всех этих переживаний. В одиночку Альбус напиваться не любил.




 

---

Правильно попросить

21.03.2012 в 21:15

Пишет  buttonly:

Правильно попросить
Автор: buttonly(Пуговка)
Гамма: Alanna2202
Персонажи(пейринг): Гарри Поттер
Рейтинг: PG
Тип(категория): джен
Жанр: AU, дамбигад
Размер: миди
Статус: закончен
Дисклаймер: Все Ей, все Ей!
Аннотация: В правильно озвученной просьбе скрывается возможность ее немедленного удовлетворения. Главное – попросить правильно.
Предупреждение Автора: Автор наглаживает свои кинки, поэтому длинноволосый-Гарри-лорд-избавившийся от очков – не баг, а фича, присутствующая практически в каждом фике данного Автора. Сконцентрировано в паре абзацев, поэтому смело пропускайте, если не нра. АУ с Рождества пятого курса, кроме этого Близнецы не сбегают из школы, а вполне благополучно сдают Тритоны.

--- 1 ---

Все случилось в одно мгновение — раньше, чем Дамблдор произнес «три». Гарри посмотрел на него — они были совсем рядом, — и ясные голубые глаза Дамблдора остановились на его лице.
Сразу же шрам на лбу обожгло страшной болью, словно открылась старая рана, и неожиданная, беспричинная ненависть вспыхнула в его душе, такая лютая, что больше всего на свете ему захотелось броситься на этого человека, впиться в него зубами, терзать…
Дж.К. Роулинг, ГП и ОФ.



К Рождеству пятого курса нервы Гарри Поттера напоминали перетянутые струны на гитаре: только тронь – и лопнут. Триместр начался ужасно, скандалом с Симусом и обвинениями в сумасшествии, продолжался еще ужаснее, кровавыми отработками у Амбридж и запретом квиддича, а заканчивался и вовсе дико: сном, в котором он был громадной змеей и грыз несчастного мистера Уизли в Министерстве. Непонятное поведение Чжоу, облившей его слезами накануне, спокойствия и умиротворенности не добавляло.

Дамблдор, выслушав его сбивчивые объяснения, отправил портреты бывших директоров на подмогу, а потом, собрав всех Уизли в Хогвартсе, порталом из пера феникса переправил их вместе с Гарри в дом Сириуса на Гриммо.

Рыжее семейство, конечно же, устроило бедлам на выезде, одновременно обстреливая Гарри и Сириуса пулеметной очередью вопросов, пока крестный не разогнал их по комнатам, объяснив, что Артур уже в Мунго, Молли – с Артуром, и когда будут новости, им сообщат.

Гарри все это время прокручивал в памяти странное происшествие перед порталом. Беспричинная ненависть к Дамблдору изрядно его нервировала. Нет, разумеется, Дамблдора он не ненавидел. Негодовал на него – с лета, когда старик перестал встречаться с ним глазами и полностью игнорировал его в школе. За четыре предыдущих года Гарри как-то привык, что в присутствии Дамблдора, он чувствует себя... а как он себя чувствовал? – вдруг задумался он. Защищенным? Нет, с чего бы? Никогда Дамблдор его не защищал. Если подумать, то во всех переделках Гарри был один на один с опасностью. Потом, когда все уже заканчивалось – Квирелл сгорел, василиск был убит, Сириус спасен – приходил Дамблдор и что-то объяснял. Вот оно. Дамблдор всегда покрывал приключения Гарри – и частенько добавлял баллы Гриффиндору, в обход тех же слизеринцев, то есть, по сути, заметал следы. И тем самым, был, скорее, сообщником, чем учителем – или директором школы, которому по статусу не положено потворствовать ученикам... Потому-то игнорирование Дамблдора Гарри воспринимал, как предательство партнера по приключениям.

Разложенная по полочкам мысль внезапно показалась странной и немного безумной. А почему это, спросил сам себя Гарри, я вдруг решил, что Великий Маг, Председатель Визенгамота, Глава Конфедерации Магов вообще может – и должен – быть моим сообщником? Да еще негодую на него, как никогда не обижался на Дурслей. Ненависть вот откуда-то взялась... Еще немного – и стану, как Чжоу, обливаться слезами по малейшему поводу. Сегодня вечером я уже визжал на Макгонагалл, почти, как Вальпурга с портрета. Фу-у-у, стыдно-то как. Поневоле поверишь «Пророку», который с лета пророчил мое сумасшествие. Так не годится. Надо успокаиваться. Только вот – как?


---2---


Следующим утром Гарри представился уникальный случай убедиться в своей нормальности – или ненормальности. Вместе с семейством Уизли и несколькими членами Ордена Феникса ему разрешили навестить Артура Уизли в больнице. Пока у Артура сидели члены семьи, Гарри вышел в коридор и наткнулся на Невилла. Тот каждое Рождество посещал своих безумных родителей – и Гарри увязался с ним. В палате Лонгботтомов он с изумлением увидел бывшего профессора Локонса. Тот все еще ничего не помнил, но уже знал, что знаменит, и без конца подписывал кому-то автографы. А еще в палате находился целитель Тики, заведующий отделением магически-душевнобольных. С Невиллом он раскланялся, искоса с любопытством поглядывая на Гарри, и однокурснику ничего не оставалось, как представить их друг другу. Вот тут-то Гарри и озарило.

- Скажите, целитель, - осторожно спросил он, - а как вы диагностируете своих больных? Есть какой-нибудь тест на... гхм... помрачение рассудка, или что-то вроде этого?

Целитель весело прищурился:

- Есть, разумеется, - ответил он. – Первейший тест: ни один сумасшедший никогда не согласится с тем, что он сошел с ума.

- А если я не уверен, что я сошел с ума?

- Тогда существуют диагностические чары, - улыбнулся целитель Тики. – Вы позволите?

Гарри кивнул. Целитель описал палочкой сложную загогулину в воздухе, что-то пробормотал, и пространство вокруг Гарри засияло сполохами, как Северное сияние.
Брови целителя Тики поднимались все выше и выше, казалось, что они вот-вот исчезнут под шапочкой.

- Любопытно... Очень любопытно, - проговорил он и Гарри показалось, что он снова оказался в лавке Оливандера перед первым курсом.

- Я все-таки псих? – печально спросил он.

- Отнюдь, мистер Поттер. Вы на редкость устойчивы к внешнему влиянию.

Гарри вопросительно округлил глаза:

- А... при чем здесь внешнее влияние?

- Ну, видите ли, есть такая поговорка: «если человеку часто говорить, что он свинья, рано или поздно он захрюкает». Насколько я знаю, вас уже полгода называют сумасшедшим в «Пророке» – и вы все еще сопротивляетесь.

- Он и Империо сопротивлялся, – хмыкнул Невилл.

- Неужели? Удивительно. Ну, а чтобы поддержать вас в вашем... сопротивлении... – целитель очень странно выделил это слово, - я бы рекомендовал вам курс зелий. Ничего сильнодействующего, упаси Мерлин. Травяные сборы, для концентрации и успокоения нервов. Организм у вас молодой, растущий, гормональный взрыв вот-вот грянет – или уже? В общем, самое время попить травяного чайку – и успокоиться.

И это «успокоиться», сказанное настойчивым тоном, так сильно совпало с собственными мыслями Гарри, что он только кивнул и поблагодарил целителя за рецепт. Аптека, к счастью, была тут же, на втором этаже больницы, поэтому никто не обратил внимания на то, что из Мунго Гарри вышел с пакетом, в котором позвякивали пузырьки концентрированного зелья. Аптекарь, прочитав рецепт, предложил Гарри именно такую форму настоя, сказав, что хватит пяти капель на стакан воды перед сном. А еще посоветовал, засыпая, представлять себя в наиболее безопасном месте.Тогда, мол, и сны приятными будут.

Вечером, отмерив пять капель в стакан воды, Гарри вдруг задумался: а где же самое безопасное для него место? Сходу, конечно, представился Хогвартс, вспомнились слова Хагрида, что Хогвартс - самое защищенное место после Гринготтса. Но поразмышляв немного, Гарри вдруг вспомнил тролля, Квирелла, Пушка – и это только на первом курсе!
На втором был василиск, на третьем – дементоры. На четвертом – замаскированный Пожиратель Смерти. В этом году – Амбридж с Кровавым пером наперевес... Нет, Хогвартс отнюдь не был безопасен.

Чулан Дурслей, конечно, был маленьким и закрытым – но вот проблема: закрывался он снаружи, а не изнутри. И в любое время в него могла колотить тетка, с воплями: «Мальчишка, вставай!» Нет, чулан тоже не был островком спокойствия и уверенности.
Полеты? Да, в небе Гарри чувствовал себя намного лучше, чем на земле... Но тут же вспомнился рой дементоров над квиддичным полем.

«Вот же... ни на небе, ни на земле нет покоя!» - возмутился Гарри. Но мысли по ассоциативной цепочке вдруг пробежали к Клювокрылу и его теперешнему пристанищу – хозяйской спальне в доме Блэков.
Да, обрадовался Гарри, вот именно! Закрыть дверь, сесть гиппогрифу под крыло – и никто меня не увидит. И на этой оптимистической ноте он опустошил стакан с настойкой трав.

Под бочком у придуманного Клювокрыла было тепло и уютно. Огромный зверь тихо посапывал во сне, осторожно укрывая Гарри крылом, с пушистыми внутренними перьями. Гарри и сам не заметил, как проскользнул в глубокий и темный сон без сновидений.


---3---


Утром он сквозь сон послал Рона к драным гиппогрифам, развернулся к миру задом и проспал бы до обеда, если бы не бурчание в животе и настойчивые призывы организма дойти до туалета.

Оказалось, он проспал завтрак: на часах близилось одиннадцать утра.
«Вот это да... Никогда так сладко не спалось. Определенно, мне нравится это успокоительное», - решил Гарри. – «Интересно, а что целитель говорил про концентрацию внимания?»

Целитель и тут не соврал. Никогда раньше Гарри не замечал мелочей, вроде подозрительного взгляда Молли, сменяющегося натянутой улыбкой. Или восхищенных вздохов Джинни, когда он привстав, тянулся за хлебницей. Или, как складываются губы Сириуса в попытке произнести «Джейми», а потом крестный волевым усилием меняет имя на «Гарри». Радости эти мелочи не приносили, но Гарри посчитал, что самообман – последнее дело. Вчерашние размышления о Дамблдоре заставили его по-новому взглянуть на свое окружение. Ведь не один он что-то себе напридумывал, вероятнее всего, у каждого из его близких есть какие-то свои заморочки о самом Гарри. Вот, Рона взять, например...

Наскоро перекусив бутербродом, чтобы дожить до обеда, Гарри отправился в библиотеку, поразмышлять в тишине. Уцепив какую-то толстенную книжищу, он устроился в дальнем углу, закрытом со всех сторон книжными шкафами и методично начал вспоминать все, что он помнил и знал о лучшем друге.

Вот Рон садится к нему в купе. «А у тебя правда есть ...это? Ну, шрам? Круууто... А ты помнишь, как убивал Того-Кого-Нельзя-Называть?... Малфои – Пожиратели Смерти!... Неудивительно, что с ней никто не хочет дружить... Я думаю, что кто-то подсунул твое имя в Кубок, чтобы навредить тебе...» – и свой ответ Гарри тоже вспомнил, и удивился задним числом, а почему же он так ответил? Месяц Рон его изводил своей ревностью, фыркал, унижал, как мог, – и тот месяц не был самым приятным в жизни Поттера.Так почему же он сказал – «Забудем, Рон», и действительно все забыл? И вспомнил вдруг – почему, и только сейчас? Сконцентрировал внимание? Странно. А ведь и потом были, были у него к Рону претензии. Не настолько, чтобы порвать с ним навсегда, но и терпеть такое от кого-то другого Гарри бы не стал. Симуса он в сентябре облаял от души, за один только намек на то, что он лжет и выделывается ради славы.

Да какая, к Мордреду, слава?
А правда. Какая слава? Ну, положим, он выжил после убивающего проклятья. Отодвинуть все мысли о родителях, о сиротстве, о Дурслях, наконец. О-то-двинь. Пара глубоких вздохов. Вот, предположим, какой-нибудь Джон Смит. Выживает в чудовищной катастрофе, в которой убивается, скажем, какой-нибудь Джек-Потрошитель... Это слава?
Ну, положим, повезло чуваку. Джек-Потрошитель такой весь злобный и международный террорист впридачу. Нет, все равно непонятно, за что прославлять Смита. Он-то не устраивал катастрофы. Он случайно в ней выжил. Вот выжили же пассажиры Титаника. Да, везунчики, да любимцы Фортуны. Но за что их прославлять? Или вот, например, Робинзон Крузо. Любимый герой детства – Гарри когда-то мечтал оказаться на необитаемом острове без Дурслей. Книжка-то написана не о том, как он спасся с тонущего корабля. А о том, как он выжил – потом. И герой он не потому, что плавать умеет, а потому, что не умер от голода, болезней, да еще и дворец себе построил своими руками.
То есть, получается, слава Мальчика-Который-Выжил – это и не слава вовсе. Это бирочка на клетке в зверинце, для посетителей. Потому что вот, существо непонятное, наукой не объясненное, выжившее там, где остальные умрут.

Зато про реальные достижения Гарри Волшебный мир никто не оповещал. Хотя ведь и они были! Но какие-то сплошь с криминальным уклоном. Да, остановил одержимого Волдемортом Квирелла, спас Философский Камень. И что? А ничего. Камень разрушен, Квирелл – мертв. А ведь могли бы сказать, что Гарри его убил – и были бы правы. Значит, молчание. Угрохал василиска самого Салазара Слизерина, спас сестру друга. Угу, которая сама этого василиска натравливала на школьников, опять-таки, одержимая духом Волдеморта. И опять – молчок. Потому что Джинни не виновата, а виноват во всем... Хммм... А кто же виноват? Волдеморт? Ну, да, это был его дневник. Малфой, который Джинни дневник подсунул? А если бы не Джинни, а какому-нибудь Борджину? Умер бы торгаш из Лютного, а на его месте сидел бы возрожденный Том Риддл – и кто бы заметил?
Или виноват Дамблдор, который даже после окаменения учеников не сделал ровным счетом ничего, и даже к василиску прислал Фоукса со шляпой. А мог бы прислать Фоукса с парой петухов, покукарекали бы – и никаких мечей не понадобилось.

Или вот, на третьем курсе: о том, что не все взрослые могут создать Патронуса говорили все. Гарри удалось. И удалось разогнать целую сотню дементоров, что само по себе «крууутооо», как говорил Рон. И толку? Сириуса все равно не оправдали. Спасли от смерти – да. Но он по-прежнему скрывающийся беглец из Азкабана, разве что спит теперь в кровати, а не в пещере над Хогсмитом.

Победа в Тримудром Турнире принесла только боль за Седрика. В другом месте, в другое время Чемпионы Турнира гордились своей славой, а Гарри даже этого не может, потому что – нечем гордиться-то. Победил, потому что подсказывали? Ну, правда, другим тоже подсказывали. Победил, потому что одолело гриффиндорское благородство? «Вместе. Мы возьмем его вместе». Знал бы, чем это кончится, идиот, разнес бы чертов кубок Бомбардой.

В общем, подвел черту над размышлениями Гарри, достижения есть, а похвастаться ими нельзя. Значит, это неправильные достижения. Или... нет, не так. Я знаю, чего я достиг. Восторженные поклонники мне не нужны – ведь правда? Значит, я могу собой гордиться, даже если не могу этим хвастаться. Потому что хвастаются - локонсы.

- Гарри! Гарри! Ну где тебя носит, мама обедать зовет! – в библиотеку Рон не заглядывал, крикнул от дверей.

- Иду! – завопил в ответ Гарри, а сам рассматривал толстый том, все это время лежавший у него на коленях: «Защита разума от воздействия извне. Ментальные практики» и перед глазами у него стоял улыбающий целитель Тики, говорящий о внешних влияниях и сопротивляемости...

---4---

Читать Гарри любил, что бы там ни говорила Гермиона. Просто дружба с Роном, который не видел в чтении ничего интересного, обязывала. Тут – либо Рон, либо книги. Но сейчас вся семья Уизли была сосредоточена на раненом Артуре, дети сменялись у постели отца в больнице, и Гарри никто не мешал читать в свое удовольствие. Вечером, когда все собирались у камина и Рон вытаскивал неизменные шахматы, Гарри давал отдых глазам: текст в «Защите» был готический, и продираться сквозь него было сложновато. Зато перед сном, закапывая в стакан настойку, он представлял себе, как перечитывает книгу под боком у гиппогрифа, и во сне видел уже нормальный современный шрифт. Двойное чтение способствовало лучшему пониманию и теперь Гарри мог с легкостью ориентироваться в разных методиках защиты разума, а заодно неожиданно для себя понял, почему Дамблдор всегда «знает» о происшествиях в школе. Конечно, знает! Достаточно поверхностного просмотра воспоминаний, чтобы все, что случилось, было, как на ладони. Честно говоря, Гарри не знал, как отнестись к этому своему открытию. С одной стороны, он допускал, что директор должен быть в курсе жизни его школы.С другой – существовало такое понятие, как «прайвеси», и как любой коренной британец, Гарри очень трепетно относился к своему и чужому личному пространству. «Что не мешало нам ограбить хранилища Снейпа ради совершенно идиотской цели», - внезапно дошло до него. – «И ладно бы, узнали что-то у Малфоя, так ведь совершенно зря сходили! Маленькие болваны.»

Несколько дней подряд Гарри запрещал себе думать о том кошмарном видении глазами змеи. Пока, наконец, однажды вечером, когда в гостиной у камина не наткнулся на крестного, дремавшего со стаканом огневиски в руках.Уизли уже разбрелись по комнатам спать – Гарри в этот раз попросил отдельную комнату, мотивируя это для Рона тем, что не хочет мешать ему своими кошмарами. На самом деле, он просто не хотел вопросов о зелье, которое каждый вечер тщательно отмеривал в стакан с водой.
Сириус искоса глянул на него из-под завесы темных кудрей, похлопал по дивану рядом с собой:
- Садись. Мы с тобой никак не поговорим по-человечески, с этой суетой.
- Сириус, скажи мне, а что делал мистер Уизли в Министерстве, когда на него напали? – спросил Гарри, подсознательно ожидая обычного «мал еще, вопросы задавать». Неожиданно крестный ответил:
- Да дурью он там маялся! Дурью! Они, понимаешь, - тут он неопределенно пошевелил пальцами, подразумевая неизвестных «их», - считают, что на всякий случай нужно охранять то, что никто не может взять в руки. Только людей зря гоняют, если спросить меня. Все равно, кому надо – тот знает, а кто не знает – тому и знать нечего.
- Ничего не понял, - честно признался Гарри.
- Ну вот видишь, значит ты из второй категории. Запомни, крестник, многия знания – многия печали.
- А ты считаешь, что лучше жить дуб дубом и умереть пень пнем? – внезапно разозлился Гарри. – Крестный, я же вообще ничего не знаю, как выяснилось! Я четыре года живу в Магическом мире, но до сих пор не понимаю и половины того, что понятно самому распоследнему малышу, который в нем вырос! Что у Дурслей, что здесь: «не задавай вопросов!» «не высовывайся!» и спросить – не у кого! Вот ты знал, например, что директор умеет мысли читать? Или это все умеют, кроме меня? Мне пятнадцать лет, а я болтаюсь, как дерьмо в проруби – и не маг, и не маггл... И хорошо умею только домовым эльфом работать!
Разглагольствуя, Гарри размахивал руками и не замечал цепкого взгляда крестного.
- Чтение мыслей называется легиллименцией, - сказал Сириус. – Направленная легиллименция запрещена законом. Дамблдор вряд ли потрошит твое сознание – он просто считывает поверхностные мысли, а этому вполне можно противостоять. Не встречаться с ним глазами, смотреть на его плечо или на колокольчик в его бороде...
- Сейчас ты описываешь то, как Дамблдор смотрит – а вернее не смотрит - на меня. С лета. С того самого заседания суда.
- Значит, он предполагает, что это ты читаешь его мысли.
- Но я не умею!
- Действительно? Этому можно научиться. Только сначала нужно научиться закрывать свое собственное сознание, чтобы не пустить в свою голову посторонних.
Внезапное озарение накатило ослепительной волной:
- Сириус... А не может это быть Волдеморт в моей голове? Ведь я его видел еще прошлым летом, когда он был без тела! И теперь – змея! Может, его проклятие как-то зацепилось за мой шрам? – Гарри затрясло. – Ведь если я вижу глазами его змеи... это что-то значит? И он может видеть моими глазами?
- Так. Стоп. Успокойся. Делать ему больше нечего, как за тобой подсматривать. Хотя это может объяснить, почему Дамблдор запретил тебе что-то рассказывать... – Сириус задумался, потом встряхнул головой по-собачьи. – Ну, о чем он не знает, о том у него душа не болит. Я не стану тебе выдавать никаких орденских секретов, все равно, толку от них нет никакого. А вот то, что ты ничего не знаешь о магическом мире – это плохо.
Он легко поднялся, и Гарри обратил внимание, что Сириус двигается с грацией абсолютно трезвого человека, хотя несколько минут назад на диване валялось воплощение запойного пьянчуги.
Крестный вернулся пару минут спустя с небольшой книгой в тисненом переплете.
- Держи. Давно надо было тебе ее отдать, я понадеялся на Альбуса, а он, скорее всего, решил, что можно надеяться на меня. Прохлопали ушами оба. Это... как бы объяснить, чтобы попроще... это такая библиотека в одной книге. Содержит полное собрание книг Блэков и чуть-чуть книг из других родовых библиотек, из тех родов, с кем роднились Блэки. Родословная Поттеров тут тоже есть, как и их Родовой Кодекс. Поскольку тебя никто не учил быть магом, а начинают обучение лет с пяти, то поначалу она будет работать автономно – показывать тебе то, что показывают детишкам в начале обучения.Чем быстрее ты все это прочтешь, тем быстрее сможешь заказывать любые книги – там есть каталог по всем направлениям. Дай-ка руку...
Сириус приложил палец Гарри к левому верхнему углу обложки и с силой надавил на переплет. Гарри показалось, что из переплета выскочила тоненькая иголка, проколовшая ему палец, но когда он отдернул его, на кончике пальца не было крови.
- Теперь она откроется для тебя, а посторонние будут видеть что-нибудь обычное: учебник, или «Квиддич сквозь века». И еще, - он открыл книгу в конце, - тут под обложкой – зеркало. Мы с твоим отцом зачаровали пару переговорных зеркал, болтали на отработках и каникулах, когда были врозь. Стучишь пальцем по зеркалу, называешь мое имя – и можно говорить. Будут вопросы – не стесняйся, зови. Договорились?
- Спасибо, крестный! - Гарри не знал, как выразить благодарность, и за сам подарок, и за то, что он такой полезный, и просто обнял Сириуса изо всех сил.

- А что это вы тут полуночничаете? – вдруг донесся из коридора пронзительный шепот Молли. – Сириус, ты не слишком ли увлекаешься огневиски? Гарри, тебе давно пора спать!
Молли Уизли, как встревоженная квочка пронеслась по гостиной, подбирая какаие-то салфетки и пустые бутылки(откуда они только взялись?). Гарри отвлекся на нее, а когда повернулся к Сириусу, тот уже пьяно похрапывал свернувшись в клубок в углу дивана и вид у него был, как у заправского алкоголика.
Оставалось только пожать плечами, укрыть крестного пледом, а самому отправляться спать. Что-то творилось в доме на Гриммо, но что – Гарри не понимал.

Забравшись в постель тем вечером, он открыл подаренную книгу и чуть было не подскочил свечкой, когда из нее раздался скрипучий голос:
- Здравствуй, дружок. Сегодня я расскажу тебе сказку о Трех братьях...
Гарри слушал сказки почти полночи, и не замечал, как по лицу струятся слезы. Это были первые в его жизни сказки, которые кто-то рассказывал ему на ночь...

---

Амулет от несчастной любви

14.04.2012 в 03:11

Пишет  buttonly:

Амулет от несчастной любви
Автор: buttonly(Пуговка)
Гаммы: Лимбо, Alanna2202
Рейтинг: R
Пейринг: ГП/ДМ, ГП/БЗ
Размер: миди
Жанр: humour, romance
Размещение: исключительно с моего разрешения.
Отказ: Все Ей, все Ей!
Предупреждения Автора: написано по заявке Lolin №744 на СФ, мат. Эпилог? Нет, не слышала...
Аннотация: Никакие амулеты не спасут тебя от несчастной любви. Только новая любовь.

Амулет от несчастной любви

--1—

- Поооттер, - так растягивая гласные, ко мне обращается только один человек на свете. На дворе Хэллоуин, день, который никогда не станет для меня праздником.

- Да, Малфой.

- Говорят, что в семействе у вас существовали артефакты от разбитого сердца. Советую ими воспользоваться.

- Уж не ты ли собираешься разбить мне сердце, Малфой?

- Ты сомневаешься, что мне это под силу?

- Если бы при этом ты хотя бы смотрел в направлении сердца, может, я и не сомневался бы, Драаако. Но ты смотришь куда-то в район ширинки – и теперь я сомневаюсь, а сердце ли ты хотел мне разбить? Или может быть, как раз не сердце, а что-то пониже? Ведь то, что мужчины не могут имитировать оргазм, как раз и послужило нашему с тобой сближению. Или Малфои все-таки научились его симулировать? О, какой ужас... Ты притворялся в постели, Драко?

Малфой алеет маковым цветом и отрицательно трясет головой.

- Ну вот, значит, все было по согласию, не так ли? Мы провели с тобой красивые три... нет, почти четыре месяца, к обоюдному удовольствию. Ты пришел рассказать мне о помолвке? Полагаю, мисс Гринграсс не будет разочарована тем, что ее будущий жених спал с национальным героем? Я вот, например, оказался счастливчиком – постели с тобой мисс Уизли мне не простила. Правда, - я совсем чуточку понижаю голос, - я вряд ли вернулся бы к той, что так искусно симулирует оргазм... Я вообще с подозрением отношусь к таким благоприобретенным талантам, знаешь ли. Удачи тебе, Малфой, в новой жизни и в семейном счастье!

Теперь улыбнуться – широко и радостно. И провернуть на пальце кольцо. Игла под камнем впивается в кожу, впрыскивает какое-то зелье, и сохранить радостную улыбку удается, несмотря на то, что в груди что-то взрывается с нежным хрустальным перезвоном. Только не смотреть, не смотреть вниз, там сейчас блестят осколки моего разбитого сердца...

Смотрю направо – там в углу Большого Зала сидит человек, который предупредил меня запиской, буквально минут за пять до катастрофы: «Услуга за услугу». И киваю Блейзу. Я действительно должен ему услугу. Малфой почему-то все еще топчется рядом.

- Что, Малфой, теперь-то тебе чего не хватает? Или я должен картинно рухнуть на колени и завывать, что ты – мой, я твой, и я без тебя не выживу? Откуда такая сопливая романтика, Драко? Ты забыл, кто я? Я Мальчик, который выжил, выживает и выживет, несмотря ни на что. И не Малфоям меня сломать. Извини.

Подпускаю немного магии в голос, Малфоя относит на пару метров. Очень приятно, к тому же, это затыкает гриффиндорский гул за спиной, там, я чувствую, уже Крестовый поход собрали и назначили, кому его вести. Не то во спасение национального героя, не то Малфоя от национального героя спасать будут. Гриффиндорцы, вечные защитники сирых и убогих. Громче всех, конечно, Уизли верещат – ну, те и за, и против, всегда громче всех. Обойдетесь. Я ведь чистую правду сказал, про Джинни. Ей все равно не светит стать леди Поттер, слишком уж искусна девица в постели. Слышу, как Рон пытается заткнуть сестру, улыбаюсь.

Малфой все не уходит, не все сказал, не все ножи в ранах провернул. Вроде нормальный человек, но такой хорек иногда, хоть плачь.

- Нет, Поттер, я не сопливой романтики ждал. Я хотел поблагодарить тебя за свидетельство в суде.

- Ну, так я свидетельствовал бы и без твоих неоценимых услуг в постели, Драаако, - смеюсь я. – Не стоило утруждаться и прыгать ко мне в койку, если все, чего тебе надо было – оправдания фамилии в Визенгамоте. Мог бы и просто спросить.

Малфой ошарашен. И это видно, он действительно, действительно ошарашен, придурок.

- Видишь ли, Малфой. Твоя мать, хоть и ради тебя, помогла мне там, в лесу. Я посчитал, что было бы несправедливо заставлять бедную женщину сидеть в Азкабане за то, что она так искренне беспокоилась о сыне, что сумела солгать самому Волдеморту. Малфои ничего не должны мне. И я надеюсь, Поттеры ничего более не должны Малфоям?

Снова мимолетное вплетение магии в слова. Малфой наконец качает головой и уходит. Мне хочется кого-нибудь убить. Жестоко и кроваво, в стиле незабвенного Тома. Поэтому я сажусь за гриффиндорский стол и начинаю терзать сосиску с кетчупом.

- Гарри, - шумно радуется Рон, - наконец-то ты послал хорька, дружище!

- Это, Рон, вопрос интересный, кто кого послал. Просто философский, можно сказать, вопрос. Мне все-таки показалось, что послали - меня. Но если говорить глобально – да, мы с хорьком больше не пара, что отнюдь не позволяет тебе снимать с него шкуру при любом удачном случае. Поверь, даже не будучи его парой, я не приму его шкуру в подарок, договорились?

Глаза Рона, кажется, вот-вот заплывут слезами разочарования. В системе мира Рона все просто: Малфой – враг, его нужно утоптать, а то, что останется – развеять по ветру. То, что лучший друг связался с белобрысой тварью и даже пустил упомянутую тварь в постель, Рон перенес плохо, просто с физической болью. Ну, и конечно, история с Джинни добавила масла в огонь, что уж там говорить. Какая ни была бы Джинни - легкомысленная или легкодоступная (тут опять вопрос семантики, и думаю, Рону бесполезно указывать отличия), она – его сестра, и его сестра нацелилась на Гарри Поттера. Так что Рон изо всех своих сил старался и сестре угодить, и Гарри Поттеру не нагадить. Получалось плохо в обоих случаях, но постепенно между нами установилось хрупкое равновесие. Теперь все опять висит на волоске... Чертов хорек, как же он не вовремя-то!

Сосика на моей тарелке принимает правильный вид растерзанного трупа, и я встаю. В груди по-прежнему остро проворачиваются осколки разбитого сердца, но знаменитые амулеты Поттеров созданы не зря, по моему виду ни один хорек не сможет понять, как мне больно. Только вот надо где-то пересидеть накатывающую истерику, а до нее, чувствую, осталось совсем чуть-чуть. Прохожу мимо Забини и негромко шепчу ему:

- В семь, на стадионе.

Тот кивает.

Поскольку Выручай-комната все еще не работает, прятаться приходится в Слизериновой Тайной. Уж тут-то меня никто не увидит, не услышит и не найдет. Зато и поистерить можно с размахом. Выплескиваю с криком и проклятьями сразу все: и разочарование в хорьке, хотя, кто же мне виноват, что я такой дурак, меня предупреждали с обеих сторон! Предупреждали, что вся его «любовь» - не более чем страховка, на случай заключения Люциуса в Азкабан. Хорек – тварь нежная, боится боли и лишений, вот он и уцепился за меня, как за гарантию его положения в магическом мире. Это я лопух, уши развесил, так хотелось просто поверить, что раз уж Малфой не убийца, то он и человек неплохой. Одно другому не мешает, как оказалось. И ведь знал, знал же его, как облупленного, с первого курса бодаемся! Чего я там в том хорьке искал, спрашивается? Какой любви?

Нет, конечно, если бы я в принципе, знал, как должна та любовь выглядеть... Хорошо еще, что не бросился с разбегу в Джинни сразу после Битвы. Вежливый потому что, блядь. Воспитанный мальчик Гарри. Семейство в трауре, как можно – в койку? То, что эта дрянь рыжая течной сукой вокруг терлась, списал на потрясение смертью Фреда. Читал где-то, что самый пик спонтанного секса приходится на моменты похорон, защитная реакция организма. Пожалел девочку – а получилось, что сам себе соломки подстелил. Женился бы ведь на ней потом, не раздумывая, кретин, и папа у тебя олень, и сам бы ты рогами до свадьбы обзавелся, Поттер... Какое, бля, счастье, что поймал ее не я, а Артур с Молли! Старшие Уизли потом на меня смотрели, как на увечного инвалида: и жаль, и страшно, и хорошо, что не мы – что-то такое у них на лицах было написано. Я же не буду им объяснять, что Джинни в качестве жены – это не самый лучший подарок, о котором я мечтал долгими зимними вечерами в палатке. Это у них почему-то так звезды сулили. И я даже догадываюсь, что все мои прекрасные человеческие качества рядом не стояли с моим же гоблинским сейфом... Обломись, Уизли. Об-ло-мись.

Нет, конечно, по здравому рассуждению, и Джинни, и даже хорек были мне удобны. Они отсекали от меня основную массу безголовых фанатов, которые не давали мне проходу с мая месяца. Этот дикий поток писем «Я хочу ребенка от тебя, Гарри!», «Я хочу тебя, Гарри!», «Мистер Поттер, предлагаю вам руку, сердце и фотографию...» Да я чуть не свихнулся, пока Кричеру не поплакался! Это потом уже эльфы Хогвартса разбирались в бумажном потопе, а мы устраивали вечеринки на свежем воздухе с непременным костром из бумажных сердец...

Больно, все равно больно. Все равно чувствую себя использованным презервативом. Мало мне было Дамблдора и его Высшего Блага, ради которого непременно нужно было умереть. Так теперь каждый почтет своим долгом откусить кусочек Героя Британии, чтоб удовлетворить тягу к героизму, так что ли? Представляю себе вопли Скиттер... нет, даже представлять не хочу.

Спасибо предкам за амулет. На самом деле, я жутко веселился, когда цеплял на себя это кольцо, мне просто понравилось его описание в каталоге. Это не артефакт никакой, обыкновенное кольцо со шприцом, а в шприце – зелье. И зелье не какое-нибудь темномагическое, Поттеры зря не подставлялись – обычное успокоительное, только в большой концентрации. Способно перешибить любое шоковое состояние, выдержать пациента в хладном рассудке какое-то время, а уж потом иди сам справляйся со своими душевными заморочками. Очень полезная вещица, жаль, я раньше в каталоги не заглядывал. Там еще много всякого, с практическим применением в жизни.

Собственно, если бы не хорек, я бы каталогами и не заинтересовался, это он мне плешь проел, что я наследник Рода, а выгляжу, как бомж, и ничегошеньки о Поттерах не знаю и такое ощущение, что знать не хочу. Поймал на слабо, урод белобрысый. Не-на-ви-жу.

Черт, ну чего ему не хватало? Плохо было потрахаться без обязательств? Я его ни к чему не принуждал, сам пришел, пролез змеюкой на грудь и пригрелся. И да, вот здесь и сейчас, пока никто не видит, можно признаться самому себе, что нравилось. И тепло с ним было, со змеюкой этой подколодной. И весело. Когда все наши различия – родом ли, факультетом ли – разрешились, в Малфое оказалась бездна достоинств. И юмор, и мозги, довольно острые, и такой же острый язык, а когда малфоевский сарказм направлен не на тебя – это действительно смешно! Да и вообще, язык в Малфое – его главное достоинство, что только он тем языком не выделывал, гад... ненавижу, ненавижу! И Асторию эту его, рыбу снулую!

Черт, ну я все понимаю – помолвки там, родительские соглашения – Драко, в общем-то и не скрывал, что все у него это впереди, и наша интрижка ни к чему никого из нас не обязывает. Но почему все надо было оформлять – именно так? Прилюдно, унизительно, чуть ли не перчаткой по морде, как домового эльфа? Что, нельзя было встретиться наедине и сказать, извини, Поттер, поигрались – и хватит? Я, что, бля, мало сделал для Малфоев, чтобы требовать элементарного уважения? Или он действительно считал, что расплачивается телом за судебное постановление? Идиот. Ну и хуй с ним. Пусть считает, что расплатился. Никем, кроме шлюхи Поттера его это не делает, жри теперь, хоть обляпайся. Вытрахал себе путь к успеху, ползи теперь по нему раком, сука. Ненавижу-ненавижу-ненавижуненавижу...

К концу моего часа ненависти Тайную комнату Слизерина покрывает широкое одеяло пыли: я разнес пару стен в крошку. Надеюсь, что наверху ничего не слышно: тут-то грохотало преизрядно, да я и сам не задохнулся только благодаря машинально наложенному головному пузырю. Бедный Основатель, знал бы он, какие чувства пробуждают в гриффиндорцах его выпускники... Удавился бы, наверное. От зависти.

За разнесенными стенами образовалась пара проходов, которые я сам себе пообещал обследовать. Потом. Когда окончательно успокоюсь. А пока... Эванеско! Вот так-то лучше. Еще пару очистительных на себя – и можно выходить к людям, не испугаю.

--2--

Забини ждет меня под хаффлпаффскими трибунами. На травке. Здороваемся, молчим какое-то время. Наконец не выдерживаю я:

- Я благодарен тебе за предупреждение, Блейз. Есть что-то, что я могу сделать в ответ?

- Если только ты согласишься, - медленно отвечает Забини. – Это не та услуга, за которую я могу просить всего, чего бы мне хотелось, но...

- Но?

- Вдруг тебе захочется отомстить. Красиво? И... адекватно, скажем так.

- Это зависит, что вкладывается в понятие адекватности, я думаю.

- Ну, я полагаю, что прямого унижения и невозможности пикнуть в ответ должно быть достаточно?

Это вот так, значит, должно было все выглядеть со стороны, да? Повозили Героя носом по полу, отхлестали по героическим щекам белыми перчатками. Оказывается, услуга Блейза достаточно велика, а, Гарри?

- А тебе это зачем? Ты же вроде, у него в друзьях числишься.

- Вот именно, числюсь, - мрачно заявляет Забини. – У него много, кто числится, только списки все время вымарываются и переписываются. А мне, знаешь ли, не хочется в один прекрасный момент оказаться выброшенным, только потому, что я исчерпал свою полезность для Наследника Малфоев. Если уж он тебя вычеркнул – кто такой Забини вообще?

Я задумываюсь. С одной стороны, это все красиво, и в струю, и вообще, очень своевременно. С другой... а кто, собственно, мешает мне подстраховаться, чтобы не было прокола с другой стороны? Я ж не жениться на Забини собираюсь, а Малфою отомстить. Причем, что особенно красиво в этой ситуации – отомстить не за то, что он со мной сделал, а за то, что у него не получилось. Упреждающий нокаут. И чтоб не поднялся, сука.

- Ну, хорошо, предположим, я соглашусь. И как ты предлагаешь все это оформить? Изобразить из себя счастливую парочку, назло врагам, на радость маме? Никто не поверит. Надо что-то... более убедительное.

У меня крутятся в голове какте-то ошметки смысла, что-то вот я недавно, совсем близко думал такое... Что же оно... черт. Вооот! Смотрю на Забини и вижу, как расширяются его глаза, видок у меня наверное, жуть, какой красноречивый.

- Забини. Я тебя нанимаю своим секретарем и наставником. Мы под это дело сообразим даже контракт, чтоб никто не прикопался, а сами мы не сдернули не вовремя – как некоторые хорьки. М?

- И в чем будут заключаться обязанности твоего секретаря и наставника, Поттер?

- Понимаешь, Блейз – и это чистая правда, кстати, - я абсолютно не готов к тому, чтобы быть Главой рода. Меня вырастили магглы. Мне проще одеваться по-маггловски, думать по-маггловски, да вообще, во мне магического – только сила и палочка. Тот же хорек постоянно проезжался по мне, как танк, из-за моего маггловского образа жизни и мыслей. Ты сделаешь из меня мага. И не просто мага, а соответствующего Главу Рода Поттеров и Блэков. Одним моим двойным лордством я урррою этого хорька в траншею, а ты можешь плюнуть сверху. Как тебе такая месть?

- Принимается, - Блейз Забини, сверкая глазами, подписывает сделку с дьяволом. Это как же его хорек-то достал, а...

--3—

Утром просыпаюсь от привычной тяжести чужого тела, обвившего меня, точно лианой. Кто-то сопит мне в ухо – и это неправильно. Никого здесь быть не должно. Вчера Гриффиндор, с присущим ему размахом, праздновал мое освобождение от хорька и возвращение к холостому статусу – и кто я такой, чтобы сопротивляться высоким порывам однокурсников? Пили много, но в отличие от остальных, я только изображал неумеренное питье: во-первых, любые мои опыты со спиртным всегда кончались для меня очень мерзко, а выводы я научился делать рано, а во-вторых, моя благоприобретенная паранойя вообще не позволяет мне пить на публике: хочешь-не хочешь, я не Джон Смит из Хэмп-энда, я, увы мне, во веки веков, лицо публичное, и положение обязывает. Поэтому то, что плескалось на протяжение всей вечеринки в моем стакане имело вид и консистенцию огневиски, а на деле я пил подкрашенную яблочным соком воду. И списать появление незнакомого тела в постели на «был пьян, ничего не помню» - никак не получится. Помню, пьян не был и тело это, получается, появилось максимум, минут десять назад. И сон оно, это тело, только довольно искусно изображает. Ну, и кто у нас тут?

Выпутываюсь из «лианы» и одеяла, встаю и вытряхиваю из своей постели... Джинни. Какой сюрприз! В спальне седьмого курса мы живем вдвоем с Роном, это утешает – второго публичного скандала семейство Уизли может и не пережить...

- Ну, и что ты здесь делаешь, позволь поинтересоваться?

- Гарри, ты был так несчастен... Я решила, что мой долг...

- Долг. Ах, какие высокие слова мы знаем! А с чего ты вообще решила, что я несчастен, не говоря уже о том, что именно в твоих силах – меня утешить, а? И прикройся, здесь твои прелести все уже видели.

Джинни мнется, алеет, стреляет глазками... Мерлин мой, ну готовая актриса для порнофильмов! Где ж она такому научилась? Рон, наученный прежним горьким опытом, пытается молчать, но вид у него... вот-вот и полетят клочки по закоулочкам.

-Ты пробираешься в мою постель утром – не далее, как четверть часа назад тебя здесь не было. Зачем, Джинни? Я же ясно сказал – у нас с тобой все кончено. Повторения не будет. Никаких вторых шансов я не даю – я не Дамблдор. Что. Тебе. Надо?

- Гарри, но ты не можешь оставаться один!

- Кто решает за меня, что я должен и чего не должен? Ты?

- Гарри, все теперь знают, что Малфой тебя бросил! И... и...

- И ты благородно решила занять освободившееся место? Все еще надеешься стать леди Поттер? Послушай, что я скажу, девочка моя. Будь ты последней женщиной на земле – я выберу мужика, только не тебя! А чтобы закрыть тему долгов... разреши мне напомнить об одном долге. Я молчал, терпел, считал, что ты достаточно умна, чтобы никогда об этом не вспомнить. Не получается. То ли я переоцениваю твой ум, то ли недооцениваю наглость – мне неинтересно, правда. Если ты не хочешь, чтобы я магически взыскал с тебя лично, Джиневра Молли Уизли, Долг Жизни, который ты должна мне – ты вычеркнешь меня из своих матримониальных планов. Ты не будешь лезть ко мне в штаны, в постель, не станешь навязывать мне свое бесценное общество – и вообще – сгинь отсюда, шалава! Ты поняла?

Джинни бледнеет, зеленеет, мелко трясется и исчезает, словно привидения Хогвартса поделились с ней умением просачиваться сквозь стены. Оборачиваюсь к Рону. Конечно, другу неприятно все это слышать, но что поделать – именно Рон был тем, к кому я пришел в тот вечер, после скандала, который закатила Молли, вытаскивая свою дочурку из-под случайного кавалера. Молли визжала достаточно громко, чтобы все в округе уяснили не только позу, но и степень вовлеченности обоих сторон «бутерброда имени Джинни».

- Я семерых родила, - орала мать семейства, - но такого безобразия даже я не умею!

Рон тогда махнул рукой:

- Нашла чем хвастаться - «не умеет». Лучше бы презервативами маггловскими озаботились пораньше, а не после Джинни. Эта-то по крайней мере, в подоле не принесет. Умеет предохраняться.

Потом глянул на меня искоса, не обидел ли – не то, чтобы я сильно переживал тогда, и о Финнигане с Томасом знал, да и с самой Джинни у нас случился разговор в постели, где она на пальцах объяснила мне, что современные девушки девственность не берегут, а предпочитают попробовать все, до свадьбы. Чтобы потом с полной уверенностью можно было сказать, муж ее получает разнообразие и никуда больше не пойдет. Мне было 18, о женитьбе я не задумывался. Но странное царапанье кошек на сердце, «не дождалась», отнес на собственную дремучесть и недостаток воспитания.

- Знаешь, вот говорят, в семье не без урода. Я всегда Перси этим уродом считал, он у нас такой, знаешь, не наш какой-то. И карьерист, и вообще, такой, шибко умный, самостоятельный... А на самом-то деле уродка у нас она. Все ведь на блюдечке с детства получала, девочка же! Мама себе платье не пошьет – сбережет для дочки ткани, папа подработки в Министерстве наберет, только чтобы ей обувку купить, она ж не мальчик, ей другое надо. Вот и получили. Она же не понимает, как это: хотеть и не получить!

Бедный братец Рон. Когда мы с Джинни отрясали прах друг друга со своих ног, она вполне внятно и четко прошлась – и по моим качествам в постели, и - для сравнения – по таким же качествам всех своих бывших любовников, а основное, что я тогда вывел из ее страстной речи было то, что женщине задурить мужчине голову в постели – раз плюнуть. Потому-то, когда появился хорек с предложением переспать ради интереса, я согласился, чисто в исследовательских целях. Я почему-то наивно считал, что получать удовольствие в постели должны оба партнера.

Сейчас Рон сидел, прислонившись к стене, и цветом лица сливался со стеной, разве что яркие веснушки несколько оживляли пейзаж.

- Эй, Ронни, ты чего, - забеспокоился я. – Ро-он! Это я что-то сказал, или похмелье мучает?

- Гха... Гарри, я с ней поговорю. Она больше тебя не побеспокоит, честное слово. Только... пожалуйста... не делай так больше!

- Да как? Что я сделал-то? Я же даже магии не применял, только про Долг вспомнил, а взыскивается он по-другому, - все еще не врубаюсь я.

- Вот именно. Ты еще магии не применял, а уже пустыня вокруг. А что будет, не дай Мерлин, тебе вздумается ее применить?

Оказывается, я страшен в гневе. Ха, знать бы раньше!

--4-

На занятиях меня сопровождает рой сокурсников. В чем-то Джинни была права: все знают, что место возле Героя свободно. Теперь приходится применять заклинания малого щита, чтоб все желающие на хватали за рукава и не хлопали радостно по плечам. Плечей у меня немного, хочется сохранить, те, что есть. Отобьют ведь, жизнерадостные сволочи... Но я рад, хоть и ворчу для вида: толпа вокруг меня мешает сосредоточиться и забиться куда-то в угол поскулить уже не надо. Нет, необходимость-то существует, но легко маскируется моей необычной занятостью.

С лекциями справляется зачарованное перо – я не уверен, что смог бы записать за профессорами хотя бы слово. На душе муторно, но я с удивлением признаю, что испытываю больше злость, чем обиду: разойдись мы с Малфоем, как полагается цивилизованным людям(то есть так, как расставался Малфой со всеми своими прошлыми пассиями, именно скандал на прощанье он называл «цивилизованно разойтись»), моему раненому эго было бы больнее.

Воспитание Дурслей наградило меня жесточайшим комплексом неполноценности, я долго боролся с понятием, что я не урод. Брось меня Малфой, как он привык это делать – с громким перечислением недостатков своих «бывших», - комплексы мои только усугубились бы, пожалуй. А так – как там, в телевизоре говорят? – «непримиримые противоречия» разлучили нас. И все. Улыбайся, Поттер, урок закончен.

А еще очень хорошо, что Гермионы в Хогвартсе сейчас нет. Привычка методически раскладывать все по полочкам в сознании у подруги неискоренима. Она хороший психолог, наша Герми, и психотерапевт из нее вышел бы круче всяких Фрейдов, но позволить сейчас копаться в моих мыслях я не могу. Даже ей. Особенно – ей. Потому что ей единственной я намекнул, что могу чувствовать к хорьку что-то большее, чем просто приязнь до степени «потрахались и разбежались». Она тогда посмотрела на меня жалостливо и промолчала. Ну да, она права, я идиот, и все-таки, славно, что ее сейчас нет. Приедет через неделю, а за неделю – посмотрим... Или шах умрет, или ишак, или я убью кого-нибудь, что ж они на мне, как обезьяны-то висят, я не пальма!

Малый щит меняю на полный и Сонорусом объясняю придуркам, где я их видел и в каком виде.

- Вам вообще знакомо понятие «личное пространство», - шиплю я, - или раньше меня Малфой прикрывал, а вы его боялись? Какого хрена вы все тут облепили меня, как пчелы – улей? Мне что, блин, телохранителей нанять? Повернуться невозможно!

Толпа бурчит стеснительно, но не расходится. Вот же ж... благодетели, Мордред их задери.

- Или я должен, как та принцесса, о конкурсе женихов объявить? Всегда думал, что она – дура, теперь понимаю, да ей же дышать не давали! Чего вы ко мне пристали, люди? Я не буду из вас никого выбирать, не надейтесь! Я вообще сейчас никого выбирать не буду – и завтра тоже! Мне что, к директору идти, на вас жаловаться? Дожили! Поклонники затаптывают национального героя! Давайте-давайте, расходитесь! А то ведь я и разозлиться могу...

Рон, похоже, вовремя вспоминает утренние события и окончательно всех распугивает.

- Гарри, дружище, ты только не злись, - полушутливо, полусерьезно говорит он, - второго раза за день я не переживу.

Пытается по привычке хлопнуть меня по плечу и напарывается на мой полный щит. Ну вот, руку отбил, бедолага...

---

Родственников выбирают

06.08.2012 в 01:40

Пишет  buttonly:

Родственников выбирают
Авторы: buttonly(Пуговка), Ramika
Бета: Лимбо
Гамма: Alanna2202
Персонажи(пейринг): Гарри Поттер
Рейтинг: PG
Тип(категория): джен
Жанр: AU, семья, дамбигад
Размер: миди
Статус: закончен
Дисклаймер: Все Ей, все Ей!
Аннотация: А что если Кровная Защита, о которой так уверенно толковал Дамблдор, существовала на самом деле?
Предупреждение Авторов: «Из вещества, такого же, как сон, мы созданы, и жизнь на сон похожа, и наша жизнь лишь сном окружена». Вильям Наш Шекспир. «Буря».
Фик родился из сна, что приснился Рамике, продолжился сном, приснившимся Пуговке, а Тио точно видела во сне, как этот фик выкладывают на СФ.

Текст в комментах.

 

---

Одна стая

30.09.2012 в 16:50

Пишет  buttonly:

Одна стая


Авторы: buttonly(Пуговка), Ramika
Бета: Лимбо
Гамма: Alanna2202
Персонажи(пейринг): Гарри Поттер, Драко Малфой
Рейтинг: NC-17
Тип(категория): слэш
Жанр: AU, семья, дамбигад
Размещение: исключительно с разрешения авторов.
Размер: макси
Статус: закончен
Дисклаймер: Все Ей, все Ей!

Аннотация: Когда тебе исполнится шестнадцать лет, ты узнаешь, почему чистокровные так гордятся своей кровью, чем они отличаются от беспамятных полукровок, магглорожденных и Предателей крови. Ты поймешь. А они – нет.

Предупреждение Авторов: Каждый фикрайтер должен написать гарридраку с Наследиями и партнерством. Не покушаясь на лавры известного фикрайтера, славного своими магическими расами, Авторы представляют свое видение этого предмета. И благодарят всех читателей, предлагавших возможные варианты сюжета и антуража в обсуждениях. Увидите что-то свое – значит, оно пригодилось!



" Дамблдор и Волдеморт строили грандиозные планы, а судьбу волшебного мира решили два вечно враждующих подростка. Мне очень нравится эта идея. "
Дж.К. Роулинг


Глава первая



- Драко, ты видел Его?

Ниша в коридоре, любимое убежище Гарри, была полускрыта доспехами. Пролезть в нее было можно, только здорово изогнувшись, но зато, если подтянуть под себя ноги, вполне можно было сесть на пол за железным рыцарем и спрятаться ото всех. И от Гермионы, с ее обострением повторения пройденного перед СОВами, и от Рона, который Гермионино обострение воспринимал, как личную обиду, и тут же начинал громко жаловаться вслух, что в него уже не лезут ни даты, ни формулы, и вообще, пойдемте хоть на кухне поедим, раз уж завтрак был давно, а обед еще не скоро... Карту Мародеров он предусмотрительно забирал с собой, чтоб охваченная учебным пылом Гермиона, случайно не вычислила, где прячется нерадивый Поттер и не лишила его последней возможности просто посидеть в тишине. В этот коридор редко кто забредал, поэтому Гарри был уверен, что случайно наткнуться на него невозможно. Похоже, не один он это понял.

- Ну, Драко! Ну, расскажи же! Какой Он?

«Малфой что, удостоился аудиенции у Тома?» - мелькнула растерянная мысль, - «Кто это его так пытает?»

- Отстань, Забини. Как я могу тебе его описать, я во сне в зеркало не смотрел! Какие там зеркала – в одиннадцатом веке, соображаешь? В лезвии меча что-то такое видел, но много ли рассмотреть можно? Ну, блондин, да. Волосы, как у Снейпа, грязные и до плеч. Вот Вильяма тебе описать могу – крутой такой мужик был... Как он Матильде оплеуху отвесил – я думал, он ей голову оторвет! А она из лужи себя собрала и заявила, что теперь только за Ублюдка замуж и пойдет. Кто бы понял – почему.

- Женщин понять невозможно. Они вообще от других обезьян произошли. Путем почкования. Слышал про женскую логику? Никто не знает, что это такое, но почему-то все верят, что она – есть.

- И вполне красивая девчонка, эта Матильда, была. Правда и Уиллз был хорош, - мечтательные нотки в голосе Малфоя не услышал бы только глухой.

- А битва при Гастингсе? Ты же был там?

- Он был там, - поправил Забини Малфой. – Ну и ничего такого, красивого. Тупая мясорубка, кишки вывороченные, вонь от них... Крики, кто от боли орет, кто в атаку призывает. Было поле зелененькое, травка такая нежная, а потом глянешь – все изрыто, кровью полито, ржавчина от доспехов... Глаза лошадиные, выкаченные, с кровью... бр-р-р...

- А магией нельзя было, что ли?

- А магией мы щиты только и держали. Над собой да над Уиллзом, чтоб перестраховаться, Ублюдок же – пер вперед, как бессмертный.

- Все равно интересно. Как... вот знаешь, как маггловский фильм посмотрел, но про своих.

- Магглам такого не снять, - с сожалением отозвался Малфой. – Даже в Омуте Памяти ни запахов не чувствуешь, ни погоды не ощущаешь. А тут все живьем. Все на своей шкуре.

Гарри в своей нише перевел дыхание, только когда шаги Малфоя и Забини затихли вдали. Озадаченно прокрутив в памяти все детали разговора, он понял, что без посторонней помощи ему не обойтись. Очень хотелось понять – о чем это они говорили? Спрашивать Гермиону – значило, выслушать ее лекцию о недопустимости манкирования учебой за счет каких-то непонятных, да еще и подслушанных, бесед. Мало ли, что они там обсуждали! Рону только фамилию Малфоя проговори – заведется и будет шипеть целый вечер. Рон вообще Малфоя не любит странной нелюбовью: даже к Креббу и Гойлу у него отношение попроще, а от Малфоя у него, как крышу срывает, одномоментно. Словно «Малфой» и «Фас!» для него одно и то же. Черт, кого бы спросить, такого... поравнодушнее настроенного?

...


- Я спросить хотел, - начал было Гарри, и запинаясь, закончил, - насчет снов.

Вежливое недоумение в глазах старосты Равенкло сменилось пониманием и острым интересом.

- Ты же Поттер.

Эти слова звучали совсем не так, как Гарри привык слышать. Не было в них этого слепого восхищения как у Криви, издевки «наша новая знаменитость» Снейпа или ядовитого малфоевского «Потти». В этих словах не было Мальчика-Который-Выжил с фотографии в «Пророке», там был кто-то еще.

В библиотеке, несмотря на идущие экзамены, было очень мало народа. То ли все книжки уже разобрали, то ли Гарри попал в какое-то «мертвое» время – бог весть. Повезло, наверное. Поэтому увидев одиноко сидящего равенкловца старше его курсом со значком старосты на груди, Гарри не раздумывая, подошел и спросил. Потому что если бы он еще постоял и подождал, рассуждая – а нужно ли это ему, а не пошлют ли его куда подальше с идиотскими вопросами, или придумывая предлоги для разговора, чтоб не сразу и в лоб спрашивать – он бы просто не решился подойти. А так – как в ледяную прорубь, с маху. И сразу же последовал ответ, и главное, его почему-то поняли! И не сказали, иди, мол, к пикси, идиот, который сам не знает, что говорит, он на что-то важное напоролся!

Староста Равенкло тем временем протянул ему руку и представился:

- Эдди Кармайкл. Пойдем, Поттер, здесь не место для такого разговора. Сейчас мы зайдем к нам в гостиную, надо кое-что оттуда взять, а потом... потом я постараюсь ответить на твои вопросы.

Двери в гостиную воронов не открывались портретом по паролю. Над дверями торчала скульптура орла, скрипучим голосом загадывающая загадки желающим пройти. Но Эдди пролетел мимо нее с возгласом, «Себастьян, пусти нас. Это со мной, он чист». На ошеломленный взгляд Поттера Эдди только хмыкнул:

- Себастьян – это орел. Он запоминает наши голоса, если мы правильно угадываем его загадки, а потом достаточно просто голос идентифицировать, как своего. Так бы мы тут толпились всем факультетом, отгадывая... А поскольку я староста, то моих спутников он пропускает без пароля. Посиди пока, - он кивнул на диванчик возле камина, - я сейчас.

Гарри огляделся. Все пространство у стен было занято книжными шкафами, как в школьной библиотеке. Несколько столиков подгибалось под тяжестью толстых фолиантов с закладками, торчащими из них, причем закладки были разные: ленточки, перья, куски пергамента, карточки от шоколадных лягушек: видно, что под руку, попалось, тем и закладывали. Балансируя аккуратно, чтоб не сдвинуть стопки книг, он приподнялся на цыпочки, посмотрел на верхнюю – и с удивлением прочитал на обложке «Бытовые чары». Под ней лежало толстенное «Домоводство». Гарри пожал плечами: ему казалось, что уж равенкловцы-то – это люди чистой науки, а у них «Домоводство» на первом месте...

В углу рядом со статуей величественной женщины с диадемой на голове стоял высокий стул. «Это стул Флитвика, - сообразил Гарри, - чтобы книг не подкладывать, он же коротенький», и снова удивленно покачал головой: декан гриффиндорцев в гостиной факультета появлялась очень редко, в основном, для того, чтобы вставить фитиль всем разом. Провинившиеся или просто нуждающиеся в декане всегда сами шли в ее кабинет.

Не успел Гарри присесть на диван, как в дверях показался Эдди с книгой в руках. Он сунул ее Гарри и приказал:

- Читай вслух, вот, прямо с обложки начинай.

На недоуменный взгляд Поттера он нахмурился:

- Читай, говорю, потом все вопросы.

- Гхм. «De civilitate morum puerilium» или «Воспитание нравов детских» Дезидериуса Эразмуса. ...Дозволено говорить истину, но это не всякому полезно, не во всякое время и не во всяком виде.* (Эразм Роттердамский. Диатриба, или рассуждение о свободе)

- Достаточно, - кивнул Эдди, - ты можешь это видеть. Книгу возьмешь с собой, она, как видишь, не особенно большая. Вернешь, когда прочитаешь. А пока пойдем, посидим у озера, там меньше лишних ушей.

Все еще озадаченный и недоумевающий, Гарри молча последовал за ним. Секретов становилось все больше...

У озера они нашли закрытую со всех сторон кустами ежевики полянку, по периметру которой Эдди бросил еще чары «чтоб не мешали разговору». Чары Гарри не опознал.

- Итак Поттер, сначала вопрос. Что ты знаешь о чистокровных магах?

Гарри представил себе Малфоя, который задирает нос перед Роном и Гермионой и скривился в отвращении:

- Снобы. Как будто гордиться больше нечем, гордятся тем, что у них магглов в семьях нету.

- Понятно. Ничего, значит, не знаешь. Похоже, это надолго... Теперь послушай меня и постарайся не перебивать, хорошо? Любые вопросы, оценки, твое мнение о происходящем – отложи, пока не дослушаешь. А потом можешь задавать вопросы.

Итак, чистая кровь. Как правило, это значит, что у волшебника перед ним два-три поколения носителей магии в крови. Мама-папа, дедушки-бабушки, прадедушки-прабабушки. На самом деле, в твоем случае, у тебя только с одной стороны – отцовской – линия магов, а вот родители твоей матери - магглы. С точки зрения ортодоксов - ревнителей, ты – полукровка. Но. Судя по тому, что ты смог прочитать написанное, твою мать перед замужеством приняли в Род Поттеров по обряду Новой крови. Такое делается для очищения магглорожденных от крови магглов(это важно) и для разбавления застоявшейся крови в поколениях чистой линии. Следовательно, ты, Поттер – чистокровен, и более того, - он выделил эти слова голосом, - истинно чист. Если, предположим, в Роду Поттеров были какие-то неприятности с родовыми проклятиями, введение твоей матери в род очистило их. Смотри на это с точки зрения маггловской генетики: нельзя размножаться в ограниченной группе людей, непременно последуют генетические дефекты, передающиеся по наследству. Вот, хоть королевскую семью возьми – гемофилики через одного, а поскольку все королевские дворы мира между собой родственники, можешь себе представить, какой там букет, кроме гемофилии присутствует.

Мы не магглы, генетических болезней у нас не бывает, но вот родовые проклятия и сглазы подцепить можем. Соперник проклял, соперница сглазила, сказку о Спящей красавице слышал? Чистая правда: не позвали одну ведьму на имянаречение, старушка обиделась, да в маразме и приложила, чем было. Уже и старушка померла, а сглаз сняли только через сто лет. И не с красавицы, конечно, а с ее внучки. Три поколения женщин семьи впадали в кому перед совершеннолетием, а выводились из комы поцелуем женихов. Магические науки, конечно, развиваются, артефакторика на месте не стоит, но чтобы полностью исключить такие проклятия, нужно либо в родовом замке сидеть безвылазно, либо обвеситься охранными амулетами с ног до головы, а это, как ты понимаешь, не всякому под силу. Научились снимать одни сглазы – приходит время других.

Есть еще один очень важный момент, о нем, собственно, у нас с тобой речь и пойдет. В отличие от магглорожденных, полукровок с родителем-магглом и от Предателей Крови, чистокровные с шестнадцати лет воочию видят всю историю своего Рода. Начиная от основателя его. Это – защитный механизм, созданный магией, чтобы дети волшебников не забыли о том, кто они есть. Вот у магглов тех же, есть такая сказка «Маугли», слышал, конечно? О том, как ребенка воспитывали дикие звери, а когда он вырос, он ушел к людям. Так вот, если такой ребенок маггл, то попади он к людям – он останется диким зверем. Ходить будет на четвереньках, лаять или рычать, цивилизовать такого просто не получится. Но вот если ребенок – маг, то до семнадцати лет он получит всю родовую память поколений, а заодно поменяет внешний вид, ненамного, но, скажем, по «средне-арифметическому» - он будет выглядеть потомком всех своих предков. Чтобы окончательно, на пальцах тебе все это объяснить, чтоб ты понял – есть еще одна сказка, на этот раз написанная магом. «Гадкий утенок». Вот она-то четко про такого, как ты написана. Яйцо лебедя, если помнишь, высидела утка, на птичьем дворе лебеденок был чужой, но старался вести себя утенком. А потом его, как непохожего, выпихнули со двора – и подобрали его лебеди, сразу же опознав «своего». Только если идти по той же маггловской логике – не должно то, что крякает, как утка, движется, как утка – оказаться лебедем... А у него гены и инстинкты – заложены оказались, вот такое дело.

Сны – это тот самый защитный механизм памяти Рода. В свой шестнадцатый день рожденья ты увидишь того, с кого начался твой Род. В зависимости от древности рода и числа поколений, в течение месяца-трех, ты будешь смотреть по ночам историю своей семьи, а закончится это на смерти последнего перед тобой родича. В твоем случае – отца. Помнить каждый сон ты будешь в самых мельчайших подробностях, это очень важно. Твое тело будет подстраиваться само, вряд ли могут быть какие-то особенные деформации, но на крайний случай у нас всегда есть Сент-Мунго, там достаточно будет сказать о том, что ты проходишь Наследие. Книга описывает всевозможные варианты – от полного принятия, до полного отказа от Наследий, и такое тоже бывало. Так что прочти ее внимательно и выводы сделай. Вопросы?

- Ты сказал, что эти сны видят только чистокровные, почему?

- Потому что для запуска механизма снов нужны родители-маги. У магглорожденных – родители магглы, у них такой родовой памяти нет. Даже если они из сквибов: сквибы, например, видят привидений и творимую магию, но не могут ни пользоваться ей, ни передать это «зрение» потомкам, пусть и магам. Сбой программы. В случае, если один родитель – маг, а второй – чистый маггл, механизм передачи памяти тоже сбоит: потомок может увидеть что-нибудь смутно, и как правило, забывает, что ему снилось сразу же. А вот Предатели Крови видят только один сон. В шестнадцать лет им показывают то происшествие, из-за которого Род утратил Честь. И любые варианты исхода, которые могли бы произойти. Если ребенок из семьи Предателя Крови сможет выбрать тот вариант, который – теоретически - вернет Честь Роду, то у него и в самом деле есть шанс. Но практически такого уже давно не бывало, вон, хоть Уизли возьми. Семеро детей, твой приятель шестнадцать отметил, а печати на нем по-прежнему видны. Значит, никто не рискнул.

- Какие печати?

- Предателей Крови. Ты научишься их видеть. Этому учат в первую очередь.

- Почему ты мне...- Гарри хотел спросить по-другому, но внезапно осознал, что это явно будет невежливо, - помогаешь?

- Видишь ли, на Гриффиндоре исторически собираются магглорожденные, полукровки и Предатели Крови. Ну, так вышло, в Слизерине они не выживут, для Равенкло недостаточно любознательны, для Хаффлов – недостаточно терпеливы. Раньше старост факультетов выбирали именно по крови, чтобы те чистокровки, которые все-таки окажутся у львов, получали информацию от них. Но в последние годы, лет пятнадцать, если не дольше, профессора не обращают на это внимание. В результате, если помнишь, старосты у вас много лет – Предатели крови, или полукровки без Памяти. Такие ни сами ничего не знают, ни другим объяснить не смогут. Поэтому Советом Лордов было решено, что за гриффами присматриваем мы и барсуки. От змей ты вряд ли захотел получить совет, да? В этом году у вас всего четверо чистокровок учится – ты, Лонгботтом, Патил и Перкс. А из вас всех – только ты сирота, да к тому же окруженный кордоном тех, кто не знает ничего. И вряд ли, уж прости, им понравится, что ты все это узнал. Они не понимают.

- А я, значит, пойму?

- А ты все это увидишь. Тогда и поймешь. Не раньше.


Глава вторая


Разговор оставил после себя смутное неприятное чувство: не то мордой в грязи повозили, не то оскорбили его как-то очень завуалированно – Гарри не понял. Несмотря на то, что Кармайкл и книжку дал, и на вопросы ответил, было в нем что-то такое... жульническое или, наоборот, снобское? Свысока, в общем, общался, и смотрел на Гарри, как на странного утенка, из которого теоретически-то, лебедь может и вырастет, а может, и не получится, так и застрянет посередине. А может, это все оттого, что Кармайкл не выбирал слов и прошелся по окружению Гарри, с явно презрительными интонациями выговаривая «Предатели Крови» и «магглорожденные», словно Рон и Гермиона и людьми-то в его глазах не были. Гарри вспомнил выражение на лице миссис Малфой на Чемпионате мира по квиддичу – брезгливая гримаска, будто от неприятного запаха вокруг – вот у Эдди такая же появлялась.

Только отказываться от чтения книги Эразмуса он не собирался. Жизнь давно научила его, что отказываться от любой информации – значит, проиграть. А найти человека, который ответит на все твои вопросы и не начнет требовать за это ничего – так и вовсе почти нереально. Зато теперь он понял, о ком говорил Малфой – и вовсе не о Волдеморте!
А об основателе Рода Малфоев. Гарри прижмурился, вспоминая то, что услышал в пустынном коридоре и охренел. Вильгельма Завоевателя Малфой видел своими глазами. Ну, пусть, через глаза предка. Битву при Гастингсе! Мерлин великий! Зачем какие-то Бинсы с уроками по истории магии, когда ты можешь эту историю сам посмотреть!

Но почему же, размышлял Гарри дальше, ему никто ничего об этом Наследии не рассказал? И тут же понял, что прав Кармайкл оказался – на все сто, прав. Из всех друзей, родителей друзей и вообще, взрослых людей вокруг, с которыми он постоянно общался и хотя бы изредка мог о чем-то спросить, явно чистокровным был только Сириус. А с ним у Гарри длинных бесед никак не выходило – ну разве что прошлым летом, на Гриммо, да и тогда Гарри больше доставал крестного вопросами о родителях. Ничего, решил Гарри. Вот закончится год, может быть, удастся провести хотя бы часть лета у крестного, тогда и спрошу. А пока книжку надо прочитать и вернуть.

Год закончился совсем не так, как предполагал Гарри. Смерть Сириуса ударила его настолько больно и неожиданно, что первые дни на каникулах он провел, как зомби, проходя мимо Дурслей по дому и не реагируя ни на какие раздражители. Собственно, Дурсли тоже старались держаться подальше от сумасшедшего племянника: разговор с магами на вокзале поспособствовал. Где ж вы были раньше, горько думал иногда Гарри, со своими предупреждениями? Почему нельзя было пугануть тетку с дядькой лет десять назад – когда Дурсли впервые стали злобно реагировать на детскую стихийную магию Гарри? Ведь и тогда, как сказал Дамблдор, были у него наблюдатели на Тисовой – и не только сквибша-кошатница миссис Фигг. Или это такой специальный рецепт для выращивания героя Пророчества?

«Пять лет назад, Гарри, ты прибыл в Хогвартс - целый и невредимый - как я и предполагал. Точнее, не совсем невредимый. Тебе пришлось много выстрадать. Оставив тебя на пороге дома твоих дяди с тетей, я понимал, что обрекаю тебя на десять трудных, безрадостных лет», сказал директор, и тут же добавил, про Вопиллер, присланный, когда Вернон попытался выгнать Гарри из дома: « Я подумал, что стоит напомнить Петунии о сделке, заключенной нами тогда, когда она приняла тебя в свой дом». Сделка. Вот чем он был – не Героем, хотя именно это вбивали ему в голову с первого появления в магическом мире. И даже не средством уничтожения Волдеморта, согласно дурацкому Пророчеству, произнесенному между рюмками хереса. Хороша пророчица, внезапно подумал Гарри: когда она предупредила его о бегстве Хвоста и возрождении Волдеморта на третьем курсе, Дамблдор сказал, что это всего ее второе пророчество! Второе! За всю жизнь... И такое «понятное», что только по прошествии времени, по сбывшемуся «результату» его подогнали под правдивое. Так с чего Дамблдор вообще решил, что первое не было ложным? Он что, специалист по пророкам? Или когда Волдеморт пришел к Поттерам, зная всего половину сказанного, директор решил, что пророчество... как он там сказал... начало сбываться само собой? Ха, тогда понятно, почему меня держат, как старую рухлядь в чулане – это даже «скамейкой запасных» не назовешь. Не обучают ничему полезному для магов, даже про то, что я волшебник, сообщили, как магглорожденному, письмом из Хогвартса. А зачем меня учить-то? Пророчество же. Либо сбудется, либо нет. Прибить Волдеморта может и рухлядь из чулана, чего зазря напрягаться, если все предрешено? А прибьет Волдеморт меня – ну так, в Пророчестве ж не сказано, кто кого убьет, ясно только, что один из нас останется в живых. Плакать обо мне некому, друзья... ну, может, погорюют, а может, и плюнут, неблагодарное же это дело, о мертвых горевать. Вон, у Гермионы целый список «Этапов принятия горя», воспользуется им – «с умом», как любит повторять дорогой директор...

Словно инфери, передвигаясь по дому на Тисовой, Гарри пытался, хоть и не понимал этого, хотя бы искусственной яростью вышибить себя из оцепенелого состояния. Но разозлиться, как следует, у него не получалось, отключились все чувства, кроме равнодушного принятия ситуации. Мимоходом он услышал, как тетка говорит дядьке: «похоже на сильный шок» и согласился, шок был сильным, что правда, то правда. И не один, а сразу два. Или даже три – учитывать попытку Волдеморта в Атриуме завладеть его телом или нет? Какое-то время он отстраненно удивлялся тому, что несмотря на признание директором полной бесполезности уроков Снейпа, он все же показал ему Пророчество, словно был уверен, что Волдеморт больше не рискнет влезть в мысли Гарри. Интересно, все же, а с чего он это взял? Это пока они были в нескольких шагах друг от друга, Том мог испытывать дискомфорт от такой попытки. А если бы он так боялся боли, не смог бы навевать ему снов о зале Пророчеств несколько месяцев подряд...

И почему нельзя было, не раскрывая подробностей, просто честно рассказать о том, что да, есть такой шарик в Министерстве, его очень хочет заполучить Том, так не суйся же в Министерство, Гарри. Если уж директор все знал еще с января, после нападения змеи на мистера Уизли... А чтобы получить этот шарик, Гарри, Том забивает тебе сны всякой пакостью, но ты же не позволишь ему это делать? Учи, Гарри, Окклюменцию, она тебе поможет... Что, правда, нельзя было это сказать? Так, чтоб он понял, так, чтоб он не совал свой нос, куда не следует? Но нет – ничего не объясняя: «Легиллименс!» и банкой с тараканами. «Мне казалось, что профессор Снейп преодолеет неприязнь к твоему отцу - я ошибся». И цена этой ошибки – жизнь Сириуса. А еще – несбывшаяся жизнь Гарри, хотя бы чуточку лучше той, на которую обрек его директор своей сделкой с Петунией... Хотя бы сейчас, не с раннего детства, а сейчас... Очень странно как-то прозвучало: «Я доверяю профессору Снейпу» – и тут же! – «Я ошибся». Так доверяешь или ошибся? И если ошибся в этом, то в чем еще мог ошибиться? А может, это просто был такой поток слов, чтобы успокоить внезапную истерику Гарри и остановить разрушение директорской собственности? Ну, вот, как Хагрид со зверями обращается: бубнит себе что-то под нос, главное, интонация правильная, умиротворяющая. Зверье, оно же слов не понимает, а вот интонации вполне чует. Мог бы просто колыбельную спеть – не факт, впочем, что это не разъярило бы Гарри окончательно: колыбельных-то ему не пели, с того самого Хэллоуина.

Ну и последние слова, про назначение старост – после Пророчества, после «я ошибся», после «смерть Сириуса - и моя вина тоже» - прозвучали просто издевательски. Я не дал тебе конфетку, потому что у тебя и так полно дерьма. А как дать такую конфетку, если «Пророк» уже начал на все лады склонять сумасшедшего Мальчика-Который-Врет? Назначить его старостой, это, как минимум, признать, что директор – на его стороне. А зачем великому директору сложности с Вечно-Лгущим-Мальчиком? Его и так, вон, с должности попытались снять. Возможно, назначение Рона старостой оттянуло это ненадолго... И тут же вспомнился Эдди Кармайкл: «В Гриффиндоре чистокровных уже давно старостами не назначают». Может, в этом дело, а не в проблемах Гарри Поттера, которых у него и так полно?



 

---

Поттер-фейс

11.03.2013 в 04:45

Пишет  buttonly:

Поттер-фейс
Автор: buttonly(Пуговка)
Бета: Лимбо
Гаммы: Alanna2202, Ramika
Рейтинг: NC-17
Пейринг: ГП/ДМ и наоборот. Я за равноправие.
Размер: миди
Жанр: AU, дамбигад, брак по принуждению
Размещение: исключительно с моего разрешения.
Отказ: Все Ей, все Ей!
Статус: закончен
Предупреждения Автора: написано по заявке Лайоны «Львиная змея» на фикбуке (ficbook.net/requests/31186). AU после пятого курса, крестражем был только дневник Лорда. Эпилог? Нет, не слышала...
Аннотация: Умри, но не давай поцелуя без любви? Фи, как пошло. Женись – или умри. Или не умирай, но потеряй все. А если не умирать? Он ведь Мальчик-Который-Выжил. Он умеет выживать. Вот только сделает лицо попроще...


~oOo~

Наутро после экзамена по Истории Магии совы принесли «Пророк» с оглушительными новостями: Темный Лорд Волдеморт не только возродился, но и был снова повержен! И снова это сделал Поттер! Поттер был прав, когда твердил весь год о том, что лично видел возрождение Лорда, а магический мир, травивший бедного мальчика, снова оказался у него в долгу. Далее следовало описание Битвы в Отделе Тайн, куда Поттера сотоварищи заманил Тот, Кого Уже Можно Называть. Шестеро школьников противостояли опытным Пожирателям и хотя не все вышли из битвы без единой царапины, все же никто из них значительно не пострадал. Хотя погибшие в Битве были: Сириус Блэк, крестный Мальчика-Который-Выжил, Беллатрикс Лестранж - его убийца (кто приложил саму Лестранж в горячке боя как-то не заметили) и самопровозглашенный Лорд Судеб, судьбу которого дважды решил ребенок. Битву в ее самом конце засвидетельствовали высшие чиновники министерства, авроры и журналисты, поэтому скрыть информацию от общественности не удалось. Хотя в интервью Фаджа между строк и читалось страстное желание замести все под коврик. Интервью самого Победителя в «Пророке» не было – было только сказано, что он находится на излечении в Мунго, как и двое его близких друзей, раненых в самом начале Битвы за Отдел Тайн: Рон Уизли пострадал от встречи с «живыми» мозгами, а Гермиону Грейнджер полоснул темным проклятием Антонин Долохов. Мунговские лекари гарантировали быстрое выздоровление всей троицы, но пока к ним не пускали ни журналистов, ни официальных лиц.
В «Пророке» также были списки пойманных на горячем Пожирателей и членов таинственного «Ордена Феникса», которые подключились к Битве в самом конце. Люциуса Малфоя в списках не было.

Школа бурлила и ликовала. К тому же выяснилось, что накануне вечером из Хогвартса исчезла Долорес Амбридж – и теперь слизеринцы из Инспекционной дружины старались не ходить поодиночке: в первый же вечер после Битвы вернувшийся на место директора Дамблдор огласил приказ об увольнении Генерального Инспектора Амбридж и объявил все ее приказы недействительными. Взгляды оставшихся в школе членов Отряда Дамблдора не сулили ничего хорошего их противникам. Дамблдор, конечно же, разразился пространной речью о дружбе факультетов, но когда такое было, чтобы факультеты дружили? Вот именно – никогда. И предупрежденные слизеринцы вели себя тише воды, ниже травы: они снова проиграли Поттеру...


~oOo~


В конце июня Хогвартс посетил Люциус Малфой. Закрывшись с Дамблдором в директорском кабинете, он о чем-то долго беседовал с Альбусом, а после, улыбаясь, как сытый кот, прошествовал по коридорам школы в поисках сына. Увидев его довольную улыбку, Драко содрогнулся: так отец улыбался редко. Только в тех случаях, когда проворачивал какое-то масштабное дело, где прибыль превышала все разумные пределы. Похоже, в этот раз ему придется участвовать в каком-то семейном бизнесе.

- Драко, - слова тяжелыми каплями падали на пол и застывали ледяными глыбами, отчего по телу мчались волны мурашек, - волею Главы Рода я договорился о твоем обручении и свадьбе. Первого августа ты женишься на Гарри Поттере.

Ледяные глыбы одновременно взорвались и перекрыли дыхание. Поэтому вместо ровного ответа из груди вырвался полузадушенный писк:

- Отец?

Драко, конечно же знал, что ему придется жениться по договору. На том, кого ему выберут родители. Но – Поттер? Поттер-то почему? Люциус все с той же довольной улыбкой оглядел ошарашенного наследника и соизволил объяснить:

- Я сделал его опекуну предложение, от которого он не смог отказаться. Кроме влияния, которое получит семья Малфоев, приняв Поттера в качестве младшего супруга, мы вернем себе все состояние Блэков, которое мальчишка получил по завещанию мертвого пса. А семью Победителя Темного Лорда не смогут обвинить в причастности к Пожирателям. Сам понимаешь...

Драко понимал. Для него не было секретом, что на руке Люциуса темнела Метка Лорда. Как не были секретом и астрономические суммы, заплаченные Люциусом в Первую войну за Империо. Родовая магия не позволяла выносить сор из избы и свидетельствовать против родни, но внутри семьи ограничений на информацию не было. Поэтому Драко был в курсе, сколько вбухал Малфой-старший на то, чтобы отмыться от обвинений в восемьдесят первом, и сколько уходило на орошение клювов министерских чинуш ежегодно: одних только взяток, выдоенных с Малфоев хватило бы на содержание небольшого города. Видимо, отец предпочел решить проблему одним махом.

Отстранившись от паникующего внутреннего голоса, который вопил «Но это же Поттер!» Драко перебрал в уме последние фразы в разговоре и вычленил главное:

- Младший супруг?

- О, - довольство Люциуса можно было собирать ложками, - а это самое замечательное. Мальчишка воспитывался магглами. Я все разузнал: его никто не просвещал ни о законах, ни о брачных контрактах. К сожалению, я не смог подобраться к самому Поттеру, но мне удалось просмотреть его грязнокровную подружку. Я просто умилился, до чего наш Герой наивен и не любопытен. Эта маггла хотя бы отдает себе отчет, что оказалась в новом для себя мире, книги умные читает, пытается вписаться, пусть и неудачно: все равно, толку не будет. Уже в следующем году она почувствует разницу между собой и чистокровными магами. А Поттер – табула раса, сынок. Магически он, может, и равен Дамблдору – я видел его силу в Министерстве. Но пользоваться этой силой он не сможет без правильного руководства. И мы ему это руководство обеспечим. Младшим супругом он станет даже без особого влияния с нашей стороны: в контракте указано, что старшинство признается не только по степени магических сил, но и по способностям их управления: у тебя перед Поттером фора в десять лет. Кроме того в контракт включено и то, что управлять супруги обязаны и собственными состояниями – а Поттер, как я понял, до сих пор не знает, что он унаследовал.

Волевым усилием заткнув внутренний голос, который продолжал заполошно верещать, что Поттер не проигрывает, Драко углубился в подробности брачного контракта, составленного отцом.

~oOo~


Драко видел Поттера разным. Смеющимся, негодующим, злым – Поттер не умел держать маску, все его эмоции мгновенно отражались на лице. Правда, было у него среди множества выражений одно, которое Драко про себя называл Поттер-фейсом, по аналогии с покер-фейсом, простовато-дебиловатое, еще чуть-чуть – и слюна потечет. Драко никак не мог засечь, когда оно менялось – и на какие раздражители так реагировал Поттер. Уловить-то он его уловил, а вот в свой каталог поттеровских лиц внес только названием, без описания. На свадьбе, спешно собранной Люциусом и Дамблдором, Драко сполна насладился этим выражением лица своего уже супруга. Мертвые, невыразительные глаза, тупая морда кирпичом – то ли Поттер примерял на себя личину Кребба или Гойла, то ли у него просто не оставалось сил на мимику: Драко знал, что Поттер отчаянно сопротивлялся самой идее брака с ним, только не понял – не то Дамблдор опоил Гарри чем-то посильнее успокоительного, не то вообще Империо наложил. Впрочем, он вспомнил, что Империо на Поттера не действует, а брак по принуждению может быть признан недействительным в Визенгамоте. Вряд ли Дамблдор согласился бы так подставиться с Героем.

В чем-то Драко Поттера даже понимал: ему, воспитанному на долге перед Родом, в жизни бы не пришло в голову сопротивляться решению отца. Люциус и не давал ему выбора – поставил перед фактом. Поттер же был вольнолюбивой птичкой, а то, как Дамблдор постоянно спускал ему с рук все шалости и пакости, вряд ли научило Поттера думать о долгах. Привык к безнаказанности, тихонько хмыкал Драко про себя, вот и посмотрим, такие ли стальные яйца у разрекламированного героя. Нет, если бы у него была хотя бы возможность выбора, Поттера он бы не выбрал. Пусть Герой, пусть Золотой Мальчик, да хоть три нимба над головой! Только выбора Драко не дали от рождения. Зато оставили шанс на жизнь, какая ему нравилась, после выполнения долга. Отдашь супружеский долг – можешь отдохнуть, сходить налево, завести себе там хоть целый гарем. Только сначала наследников заведи.

На этом месте Драко тяжело вздохнул. А прежде, чем завести наследников, придется долг исполнять. Хорошо, хоть рожать не придется, только обменяться магией с Поттером. А для этого все-таки переспать... И, наверное, не единожды – вон, как Героя колбасит. Какой там обмен магией, он же каменеет от отвращения! Сразу может и не получиться. Гриффиндорцы... наивные дети Годрика, желающие, чтоб все было по-честному. Даже смешно. По-честному не бывает, максимум, тебя не обманут. И то, если очень сильно постараешься.

Ритуал наложения магических супружеских уз вел Дамблдор и Драко видел растеряный блеск голубых глаз за очками-половинками. Директору вряд ли пришлось по душе, что его Золотого мальчика пришлось отдать Малфоям. Впрочем, в отличие от Поттера, директор умел держать лицо: со стороны никто бы не определил, что Дамблдор испытывает что-то, кроме благодушной радости, приличествующей свадьбе. Со стороны Поттера приглашенных гостей не было – да, собственно, кого мог пригласить Поттер? Подружку-грязнокровку? Уизли? Они просто не прошли бы за защиты Малфой-Менора, в саду которого Люциус устроил свадебный прием. Гостями Малфоев были французские родственники и немногочисленные английские аристократы. Их число было изрядно прорежено после событий в Министерстве – среди арестованных Пожирателей Смерти были представители видных фамилий, которые сейчас всеми силами пытались отмежеваться от своих меченных родственников и на приемах не появлялись.

Пока Дамблдор речитативом выпевал катрены ритуала, лицо Поттера оставалось по-прежнему бесстрастным, и только в конце, когда сияющие ленты обвили запястья супругов, он дернулся и зашипел. Глаза его на мгновение вспыхнули таким ослепительным гневом, что Драко стало неуютно. Но деваться было некуда – Поттер мог хоть изойти на шипение, они были связаны перед лицом магии. Контракт не подразумевал развода.

После брачного ритуала следовал еще один: обход гостей и выслушивание дежурных поздравлений. Поттер двигался за левым плечом Драко, оставляя разговоры ему. Всю свадьбу от него не донеслось больше ни звука, а мимо Дамблдора он проходил, как мимо пустого места. Драко тихонько хмыкнул про себя, как мало для Поттера оказалось нужно, чтобы разочароваться в наставнике. Всего-то навсего – женить...

Подходя к родителям за портключом на виллу в Италии, где молодожены должны были оставаться до окончания обмена магией, Драко ожидал, что хотя бы на отца Поттер отреагирует живее, чем на всех остальных – все-таки идея со свадьбой принадлежала Люциусу, Поттер наверняка об этом знал. Но нет, Поттер-фейс оставался все таким же каменно-невыразительным.